мое сбившееся дыхание. Проложенная дорожка поцелуев грела кожу от подбородка до ключиц, платье показалось абсолютно лишним. М-м-м… Надо сказать сейчас, немедленно… Или забуду, как меня зовут, не то что другие слова! Я вывернулась из таких теплых рук и выпалила:
– Собирайся… Мы отправляемся на Землю!
– Что?.. – переспросил он хрипло и, судя по округленным глазам, окончательно и бесповоротно проснулся.
– Радикально настроенные типы из Гарда хотят от меня избавиться. Лэнсон предлагал мне… хм… убежище в Легионе, но я уговорила его отпустить меня на каникулы на Землю. Вместе с тобой!
– Так… – Кеннет приподнялся на локтях, моргнул – раз, другой, третий. – Завари-ка чай, я через несколько минут спущусь.
Встал и ушел в ванную комнату, оставив меня и в платье, и в одеяле. Бли-и-ин… Вроде и переключила его на неотложное дело, а все равно обидно. Не самый удачный момент выбрала. Видимо, включать мозги – задача для меня невыполнимая. Их просто нет!
Чай я заварила – на кухне, по всем правилам заваривания, со старательностью круглой отличницы. Когда Кеннет спустился – одетый, с чуть влажными волосами, я как раз разливала ароматный напиток по чашкам.
– Всегда знал, – он плюхнулся рядом со мной на стул, – что выходные не к добру. Рассказывай по порядку, кому там из делегации жить надоело?
Я рассказала – все, что помнила. О представлении делегации, их каверзных и не очень вопросах, своем фееричном ответе президенту межмирового благотворительного фонда, разборе полетов от Лэнсона.
– Он прав, – мрачно заключил Кеннет.
– Да, – я уставилась в кружку, – я бестолковая и ляпнула непростительную глупость…
– Прав в том, что тебе нужно спрятаться на то время, пока делегация в Междумирье. А насколько толковый Лэнсон – я бы поспорил. Ему пора понять, что у любой тайны есть срок годности. В Совете заврались вконец, причем давно, и думают, что все должны поступать так же. Если бы я играл в их игры, то народ сих пор не знал бы ни о липовом пророчестве, ни об источнике магии.
Услышанное приободрило, вмиг стало легче. Я отпила из кружки, посмаковала на языке терпкую горечь.
– Переждать и вернуться – хороший план. – Кеннет залпом допил чай. – Соберусь, сходим за твоими вещами в общежитие, и на вокзал.
– Отлично. – Я откинулась на спинку стула, грея ладони о кружку. – У тебя фотография мамы есть? Возьми с собой.
– Зачем? – Он застыл, хотя секунду назад намеревался подняться.
– Попробуем найти ее на Земле.
Кеннет не отмер, вопрос повторился, уже жестче:
– Зачем?
– Ну… – Выпитое подскочило к горлу, кружка отчего-то обожгла. – Лукаш рассказал мне вчера… О ваших экспериментах с энергетической структурой.
В глубине черных глаз что-то полыхнуло, холодное и незнакомое,
