Балшалл в графстве Уорвик и различные владения в Йоркшире; столь богатыми были эти дары, что тамплиеры пожаловали английскому барону и его наследникам особую привилегию: когда указанный Роджер или его наследники встретят любого члена ордена, подвергнутого публичному наказанию в соответствии с уставом и обычаями тамплиеров, они имеют право освободить такого рыцаря от наказания, без вмешательства и возражений со стороны любого другого члена ордена[56].
Примерно в то же время Стефан, король Англии, во спасение своей души и души своей супруги королевы Матильды, и своего деда, короля Генриха и Эсташа, своего сына, и всех остальных своих детей, пожаловал Господу и пречистой деве Марии и братству рыцарей Храма Соломона в Иерусалиме весь манор Крессиндж, с правом распределять приходы церкви того же манора, а также маноры Игл и Уитам[57]. Королева Матильда же во спасение душ графа Эсташа, своего отца, Стефана, короля Англии, своего мужа, и остальных своих детей, даровала «братству Храма в Иерусалиме» манор Ковел, или Коули, в Оксфордшире, две мельницы в том же графстве, пастбища в Шотоверском лесу и церковь в Рутланде[58]. Ральф де Гастингс и Уильям де Гастингс также пожертвовали тамплиерам, в тот же период (1152) земли в окрестностях Херста и Уиксхема в Йоркшире, где впоследствии возник Темпл-Херст. Уильям Эшби пожаловал им земли, на которых позднее были воздвигнуты обитель и церковь Темпл-Бруер[59], и орден продолжал богатеть и становился все более влиятельной силой в Англии и повсюду в Европе, благодаря щедрым пожертвованиям благочестивых христиан.
После трагического поражения второго крестового похода[60] Эврар де Бар, магистр ордена тамплиеров, вернулся в Париж вместе со своим другом и покровителем Людовиком, королем Франции, и тамплиерам, лишившимся своего предводителя, пришлось лишь собственными силами сдерживать победоносное наступление фанатичных мусульман. Их отчаянное положение обрисовано в печальном письме казначея ордена, направленном магистру Эврару де Бару, когда он пребывал при дворе французского короля.
С тех пор как мы лишены твоего любезного присутствия, мы имели несчастье потерять в бою правителя Антиохийского[61] и всех его баронов. За этой катастрофой последовала другая. Неверные наводнили территорию Антиохии; они все смели на своем пути и оставили гарнизоны в нескольких крепостях. Получив вести об этой беде, братья взялись за оружие и вместе с королем Иерусалимским поспешили на помощь разоренной провинции. Мы смогли снарядить в этот поход лишь сто двадцать рыцарей и тысячу оруженосцев и наемников, и для их вооружения мы потратили семь тысяч крон в Акре и тысячу – в Иерусалиме. Твоей милости известны условия, на которых мы согласились на твой отъезд, и наша крайняя нужда в деньгах, всадниках и пехоте. Мы очень просим тебя присоединиться к нам как можно скорее, со всей необходимой помощью для Восточной церкви, нашей общей матери.
…Едва мы прибыли в окрестности
Dugdale Baronage, tom. I, p. 122; Dugd. Monast. Angl., vol. VII, p. 836.
Ex regist. Hosp. S. Joh. Jerusalem in Angli in Bib. Cotton. Fol. 289, a-b.; Dugd. Monast. Angl., ed. 1830, vol. VII, p. 820.
Ex. cod. vet. MS. penes Anton Wood, Oxon., fol. 14a., ibid. p. 843.
Liber Johannis Stillingflete, MS. in officio armorum (L. 17) fol. 141a, Harleian M.S. № 4937.
Жоффруа Клервоский утверждает, однако, что второй крестовый поход едва ли можно назвать «неудачным», ибо, хотя его участники и не помогли Святой земле, он позволил многим людям вознестись на небо, став мучениками.
Его голова и правая рука были отрублены Нуреддином и посланы халифу в Багдад – Abulpharag. Chron. Syr., p. 336.
