или на совесть?
– Мы, если ты в курсе, завалены делами по горло, – раздраженно заявил оперативник. – Башка кругом идет! Будь смерть Ольги насильственной, это стопроцентный «висяк». Денег нам за дополнительную беготню никто не предлагал, так что сам понимаешь…
Лавров понимал. В шкуре рядового убойщика совсем не сладко. Сутками на ногах, голодный, холодный, издерганный. И со всех сторон прессуют.
– Ладно, я без претензий, – миролюбиво произнес он, протягивая парню руку для пожатия. – Спасибо за информацию.
– Обращайся, – смягчился тот. – Чем сможем, подсобим.
Из пиццерии Лавров поехал в Строгино искать картину «Рождение московской Венеры».
То, что он увидел, поразило его до глубины души.
Полотно занимало всю стену и сразу бросалось в глаза. Фигура обнаженной богини любви светилась подобно драгоценному опалу на фоне лазурного неба и прозрачной бирюзы моря. Ее золотистые волосы развевал ветер.
В галерее никого не было, кроме хозяйки и единственной посетительницы, которая застыла у той же картины, что и Лавров. Они взглянули друг на друга и улыбнулись.
– «Девушка божественной красоты колышется, стоя на раковине, гонимая к берегу сладострастными Зефирами…» – с завистливым восхищением произнесла посетительница.
– Похоже на стихи, – оценил он.
– Это и есть стихи.
– Чьи? Ваши?
Молодая женщина покачала головой.
– Анджело Полициано, – ответила она. – Итальянский поэт. Он жил в пятнадцатом веке.
Романа не смущало собственное невежество. В обществе Глории он нередко попадал впросак и привык держать марку, несмотря ни на что.
– Вам нравится? – спросила посетительница, указывая на полотно.
– Очень.
Она сама чем-то смахивала на Венеру: стройная, светлоглазая, длинноволосая…
В «Потешный» театр бывший опер приехал под впечатлением от Венеры. Он в прямом смысле слова обалдел.
«Художнику вполне удалось передать манеру Боттичелли и в чем-то даже превзойти его, – заметила хозяйка галереи. – Хотя бытует мнение, что старые мастера вне конкуренции. Взгляните-ка на Венеру Артынова! Она сияет, подобно утренней звезде. Опаловая кожа, золотые волосы, умопомрачительная фигура. Это далеко не классический идеал Возрождения. Это – сама весна, чувственная и трогательная в своей наготе. Она не знает ни стыда, ни страха».
– Вы ко мне?
Лавров вздрогнул и очнулся от чар, навеянных богиней любви. Перед ним стояла экстравагантная особа лет тридцати пяти, одетая в нелепый зеленый балахон, из-под которого виднелись тонкие ноги, обтянутые малиновыми лосинами. Прическа этой леди напоминала взрыв на макаронной фабрике. В ушах висели огромные, почти до плеч, пластиковые кольца-серьги.
– Светлана Артынова? – уточнил он.
– Да. А вы кто будете?
– Частный
