же это город без часов?! – выразил встречающий свою мысль как мог.
– Это верно, – отозвался Сэвен, расслабившись.
– Скажу вам больше, у нас даже нет тут времени.
– Нет времени совсем?
– Мы его отключили, не держим, вы это сами скоро почувствуете. Что ж, думаю, вам надо отдохнуть после дороги, мы подготовили вам дом с чердаком на холме, кодовое слово Aliius, не бойтесь названия, оно живёт само по себе. Я буду вашим хамернапом (мы не говорим хаус-элъф), меня зовут БомБом.
– Я Сэвен.
– Вот и познакомились!
Потом они поднимались по лестнице из блестящих камней (сфалериты), а вокруг стояли дома из живых деревьев, перемещались мошки-тотошки, зелёные яркие, и жёлтые лохматые пауки, все добродушные на вид, вполне предсказуемые. На танжериновых деревьях вызревал вкус – капельки цитруса, как маленькие мешочки с отражениями, цветные и ароматные (Сэвен растёр парочку на руке). Шуршание кружевных птиц ещё, солнечный торт, блум и кипарисовые плетения.
Вскоре был слом дороги небольшой, они свернули, и Сэвен увидел свой дом – это был живой дом из вполне живых деревьев, вокруг летали какие-то звуки, травы мерцали, жукалки, иногда шорох прилетал слева сверху, – наверное, птица или смехотливый макак ковырял червяков.
– Отдыхайте, я зайду потом, – сказал хамернап и улыбнулся так тепло, что ледники бы растаяли, будь тут ледники.
В эту ночь Сэвен спал мало, а в основном прислушивался, смотрел, удивлялся, что очень уж там всё было не такое, даже воздух – что ли, более веский, существа живые более плотные и совсем ни в какие ворота луна. Она висела огромным леопардовым шаром так близко к крыше, что, казалось, выстрелишь из любой рогатки – и убежит.
Ночные птицы щекотали тишину – качались на ветках, где-то вдалеке озеро укладывало себя в огромное одеяло, порхали ночные геометрицы и стеклянные моли. Насекомые тут были очень вежливые, почти саксоны, он слышал, как они летают около дома, но в дом не проникали без спроса – природный этикет. Сэвен спал теперь на открытом этаже и чувствовал всё это подробно, телом чувствовал, как дерево-дом пахло смолой сладковато-пряной, как звуки из чащи живые плелись, как менялся эпитет ветра. Стратег улыбнулся, умиротворенно зевнул, приписал наличие небольшого зуда в груди дорожной усталости, подтянул плед и практически моментально уснул.
ИЗОБРЕТЕНИЕ УЛЫБКИ
Игра в слово
…Этим не кончилась природа, но этим и не началась. Человек со множеством голов метался: не знал, то ли превратиться ему в сгусток, то ли рассыпаться, так рассыпаться, чтобы остаться и, будучи чьим-то ощущением, быть ощущением и себе…
Воздух разрядился, вспышка без звука, и сон схлопнулся, как старая звезда. Сэвен вздрогнул телом, почувствовав собственное дыхание, открыл глаза и долго встраивал изгибы растительного чердака в свою систему восприятия мира, приспосабливался к этому дому, надушенному утренними сквозняками – запахом пряной
