эту армию словно стер с лица земли какой-то огненный ураган. А то, что осталось от армии, так и осталось здесь лежать. Преодолеть это поле было непросто. Ему пришлось завязать верблюду глаза и успокаивать стонущее от ужаса животное видениями мирных оазисов. Он жалел, что не может и сам закрыть глаза, но, как ни странно, на поле боя не было ничего, вынуждающего закрывать нос и рот. Здесь совсем не было мух – они не взмывали в воздух, даже когда его ноги проваливались сквозь податливые внутренности трупов, когда приходилось взбираться на горы костей. И запах – здесь витал едва уловимый аромат странных благовоний, словно за покровами храма какого-то непостижимого божества.
Полуденное солнце жарко пылало, но ослепительное сияние на западе полыхало еще ярче. Он вспомнил ту звезду, ту, которая, как считал Каспар, каким-то образом отделилась от неба, чтобы указывать им путь. Может быть, сейчас она загорелась снова – здесь, на земле? Может быть, это она там, впереди? Он обмотал лицо, чтобы укрыться от слепящего света и кружащего в воздухе пепла.
Теперь ему казалось, что это было предначертано давным-давно – вновь совершить то же путешествие на закате жизни. Хотя бы для покаяния.
Три человека, прошедшие этот путь тогда, в первый раз, считали себя мудрецами и были признанными жрецами, царями и чародеями в своих землях. Затем, очевидно даже для полного сомнений Бальтазара, одинокая звезда зажглась в небе перед ними и повисла на месте, не двигаясь вместе с прочими светилами на небосводе. Это было совершенно немыслимо. Это разрушало все его представления. А люди, к которым они обращались, проезжая по этой полудикой окраине Римской империи, говорили на своем грубом, варварском языке только о каких-то смутных легендах, о древнем царе, звавшемся Давидом, и о том, что грядет великое восстание. Дикарям не было дела ни до звезд, ни до древних книг. Их интересовали только золотые монеты, которые трое волхвов вкладывали в их ладони.
Как бы то ни было, в конце концов, они добрались до города под названием Иерусалим. То был главный город в этой маленькой провинции, и, по правде сказать, судя по развалинам древних стен и по той важности, с которой держались жрецы местного божества, на том месте, где стоял теперь этот город, когда-то давным-давно действительно могло быть нечто гораздо более значительное. Здешний тетрарх звался Иродом, и даже трое волхвов, не чуждых культуре, сочли его дворец подобающе величественным. Он был сооружен на цельном каменном основании, его стены возвышались над городом, а окружали дворец зеленые рощи прекрасных деревьев, бронзовые фонтаны, наполненные водой каналы. Когда троих волхвов повели по выложенным мозаикой коридорам дворца, они думали о том, что вот так Рим почитает и поддерживает тех, кто покорился его силе.
Их хорошо приняли. Им предложили красивые покои, чистые, мягкие постели и горячие ванны. Нежные девушки принесли им шербет. Для них плясали босоногие танцовщицы. Здесь, наконец, они почувствовали, что их принимают, как
