вторая.
– Начинаю, – твердым голосом, перекрывая шум дождя, сказала третья. – Слушай внимательно:
Суждено тебе, Зэ, пройти тропинкой извилистой,
Заглянуть в глаза подлости, обмануть зависть,
Спастись любовью к прекрасному
И самому стать Спасителем …
Дождь усилился. Зэ непроизвольно встал.
– Каким Спасителем? Как Иисус? Спасителем человечества? Я стану Сыном Божиим? Я стану вторым Мессией?
– Первым, в своем роде, – девушка с браслетом оторвалась от зеркальной поверхности и, подарив ослепительную улыбку, повторила последние две строчки предсказания:
Спастись любовью к прекрасному
И самому стать Спасителем …Ада!
Здесь она хохотнула, как-то по-старчески, в отвратительной гримасе. Зэ показалось, что во рту у неё не белые жемчужные зубки, а частокол черных гнилых обломков. Сверкнула молния, совсем рядом разряд прошил мокрую стену дождя. Яркий всполох осветил площадь. Зэ увидел, что девушки пропали. На столике остались недопитые коктейльные стаканы, из которых, будто в замедленной съёмке, крупные капли выбивали фонтанчики белесой жидкости. Только сейчас он почувствовал, как холодные струйки воды противно стекают за шиворот и бегут по спине вниз. Он развернулся, шлепая по террасе, и прошел до входа в зал ресторана.
– Не желает ли сеньор еще чашечку кофе и рюмку портвейна? На улице свежо, – услышал он, когда вытер лицо услужливо поданной кем-то салфеткой.
Официант привычным движением положил на столик, около которого остановился Зэ, счет за портвейн и три коктейля.
– Да, спасибо, – Зэ оторопело смотрел на позицию в счете «Три коктейля» и прикидывал: «Ведьмы или артистки? Или ведьмы-артистки?!».
Глава II
Что может быть прекраснее доброй женщины и бокала хорошего вина? Что может быть прекраснее хорошей женщины и кувшина доброго вина?
А если спросить по-другому? Что может быть прекраснее красивой женщины и красивого вина? А разве вино бывает красивым?
Да, бывает. Но, как и любая красота, требует особой подготовки. Для такого таинства надо большой пузатый бокал поставить на чистую скатерть. Приготовить декантер, немного подержать его над паром или налить толику кипятка, затем насухо вытереть. Смахнуть пыль с бутылки, разлитой этак лет за пять–десять до твоего рождения, и осторожно начать выкручивать пробку. Орудовать штопором придётся нежно, как будто ввинчиваешь металл в слоеный торт, слой за слоем. Тянуть вверх аккуратно. Все эти годы пробка стояла на страже вина, которое желало вырваться наружу. Она собой прикрывала огненные желания и обжигающие порывы. Она пыталась выдать себя за стенку дубовой бочки, которая добавляет в цвет золотистые оттенки, подражая великому солнцу. Стала хрупкой и непредсказуемой. Каждая крошка, упавшая с пробки в горлышко, – это частичка, не желающая
