Адамово яблоко над глянцевитым воротничком находилось в постоянном движении: видимо, мужчина очень волновался. Было совершенно очевидно, что он застрял здесь надолго, что мешало подойти к картине, и Морозини решился начать разговор, скрывая нетерпение за самым что ни на есть любезным тоном:
– Изумительный портрет, не правда ли? Даже не понять, чем восхищаешься больше – мастерством живописца или красотой модели…
Ложечка замерла, адамово яблоко тоже. Нос описал дугу, и его обладатель пронзил князя ледяным взглядом; цветом и нежностью его глаза могли бы посоревноваться с дулом пистолета.
– Насколько мне известно, мы не представлены друг другу? – презрительно изрек он.
– Нет, но мне кажется, это легко исправить. Я…
– Меня не интересует, кто вы. Прежде всего вы не испанец, это сразу видно, и вообще я не вижу никаких причин заводить с вами знакомство. Тем более что вы ведете себя назойливо: только что грубо прервали высокие мгновения изысканных чувств. Идите своей дорогой, будьте добры.
– С удовольствием, сударь! – откликнулся Морозини. – Я не предполагал, что встречу такого грубияна в подобном доме.
И отвернулся, чтобы присоединиться к другим гостям. Когда князь проходил по гостиной, его остановила, схватив за рукав, маркиза Лас Марисмас – донья Исабель.
– Я видела, как вы поцапались со стариком Фуенте Салида, – насмешливо улыбнулась она. – Похоже, между вами возникли не очень-то теплые отношения?
– Скорее слишком горячие. Общение было бурным, но неприятным.
Морозини пересказал маркизе их короткий разговор. Молодая женщина рассмеялась.
– Поймите, дорогой князь, вы совершили преступление – да-да, оскорбление величества, осмелившись прервать свидание «дона Базилио» (так его прозвали) с его возлюбленной королевой!
– Возлюбленной? Вы хотите сказать, что он влюблен в портрет?
– Нет, в оригинал. Больше того, он пронес эту великую страсть через всю жизнь, чуть ли не с самого детства.
– Что за странность! С трудом себе представляю, как можно вздыхать по столь мрачной принцессе!
– Это потому, что вы не испанец. Я признаю, вид у нее несколько устрашающий, но для многих из нас она – мученица. И вот что еще важно: она была последней нашей королевой перед тем, как трон перешел к Габсбургам – сначала к ее собственному сыну Карлу V, а затем к его потомкам. Ее брак с Филиппом Красивым обернулся катастрофой для страны… А что до Фуенте Салида, надо отметить, что в наши дни он, безусловно, высочайший авторитет во всем, что связано с историей Хуаны.
– Жаль, что он так нелюбезен: наверное, беседа с ним могла бы быть захватывающей…
– Хотите, я это улажу? Пойдемте, я вас ему представлю. У него ко мне слабость: говорит, я похожа на «Нее».
– Может, и так, но куда красивее! Что же до маркиза, у меня нет ни малейшего желания
