фыркнула. Скажет тоже – женская рука! Я живу тут всего пару дней и совершенно не пыталась создать уют. Нет, мне мечталось о своем доме – там мама, сестры… тишина и покой.
– Ложитесь на постель, – распорядилась я. – Вам надо отдохнуть!
– Вы уверены, – он послушно присел на край, – что так будет лучше? С одной стороны, тут всего одна кровать, а с другой – вы женщина. Вам в кресле точно будет удобно?
– Не беспокойтесь за меня, – я поерзала, выбирая позу поудобнее. – Во время войны где только не приходилось спать… Так что снимайте башмаки и ложитесь.
– Вы воевали? А я вот не был на войне, – промолвил Витолд, послушно разуваясь и пристраивая обувь возле кровати.
Он сказал это так странно – спокойно и бесхитростно – что я невольно напряглась. Успела, знаете ли, привыкнуть к тому, что мужчины гордятся своим участием в боях, а женщины наоборот, стесняются. В монастыре Богини-Матери жило несколько бывших воительниц – более одиноких, мрачных и стеснительных женщин я не видела. Зато они чуть ли не единственные в городе относились ко мне без презрения, с пониманием.
– Не были? – В это верилось с трудом. – Сколько же вам лет?
– Двадцать семь… Я думал, вы знаете!
Выглядел он моложе, от силы на двадцать два. А гладко выбритые щеки и тень улыбки вовсе делали его похожим на мальчишку. Всего на год старше меня! Но почему?
– Это все отец придумал, – смутился Витолд. – Он боялся за меня.
Да уж. Насмотрелась я на таких, как он. В ополчение иногда приходили юноши с оленьими глазами и восторгом на лицах. Наивные чистые мальчики. Их убивали одними из первых. А те, что выживали, становились такими жестокими циниками, что все диву давались. Видно, граф Доброуш боялся, что война сломает его сына, сделает жестоким, грубым, озлобленным. Но ведь ничего такого не боялся мой отец, когда отдавал в ополчение старшую дочь! Когда все это началось, парню было уже почти девятнадцать лет, совсем взрослый. И не пойти воевать?
По моему мнению, мужчина должен быть воином, хотя бы в душе. Князь сам не подозревал, насколько сильно упал в моих глазах. Так сильно, что возникшая было симпатия растаяла, как будто ее и не было.
Утро началось с требовательного стука в дверь. Кто-то колотил кулаком и громко звал меня:
– Госпожа Дайна! Вы там?
От неудобной позы тело затекло – ныла, кажется, даже отсутствующая нога. Кроме того, я проспала, хотя привыкла вскакивать чуть свет. Посему спросонья и со злости рявкнула, выхватывая меч:
– Какого лешего? Жить надоело?
– Госпожа Дайна! Его сиятельство князь Витолд исчез!
– Что?
– Его нет в покоях! И никто не знает, где он!
– Отлично знает! – донесся с постели сонный голос. – Я здесь!
Выбравшись из-под одеяла, он пошлепал босиком открывать, и мне еле-еле удалось в самый последний момент перехватить его руку:
– Я
