на нашей ферме, родители рассказывали мне о том странном дне. И они никогда не были на Абраде… А почему это так важно?
Гвен вновь села в свое кресло и объяснила:
– Дело в том, что Лахлин окружен специальными чарами, которые не дают Искрам попадать на ваш остров. Это было сделано еще в прошлом тысячелетии, после того как нашим предшественницам не удалось договориться с поборниками о беспрепятственной передаче новорожденных ведьм. И тогда, во избежание дальнейших конфликтов, сестры возвели Барьер, чтобы ведьмы на Лахлине вообще не рождались.
– Я читал о Лахлинском Барьере, – кивнул Бренан. – Но разве меня это касается? У меня же нет Искры – только ее отпечаток.
– Чтобы получить этот отпечаток, ты должен был, находясь в утробе матери, контактировать с Искрой. И все указывает на то, что она все-таки попала на Лахлин. Если я ничего не напутала в датах, то уже через месяц после рождения… после твоего рождения наши старейшие созвали всех опытных сестер, чтобы усилить Барьер. Будто бы для пущей уверенности, а как оказывается, не только для этого. На самом деле он был поврежден. А значит, сестра Айлиш… Погоди-ка! – Гвен вопросительно взглянула на Бренана. – Ты назвал день своего рождения странным. Почему?
– Потому что тогда действительно произошло кое-что странное. Вне всякого сомнения, магическое. Накануне наш дом посетила молодая женщина. Она объяснила, что едет к тетке в Дервег, но сбилась с главной дороги. Поскольку был уже вечер, отец не мог оставить ее на ночь без крова – на Лахлине, даже на юге полуострова Аден Флахт, где мы жили, конец монфовира считается началом зимы. Поэтому он предложил женщине заночевать у нас, однако предупредил, что ей вряд ли удастся выспаться, так как у его жены уже начались схватки. В ответ женщина сказала, что, наверное, ее привел сюда сам Дыв – у себя в городе она училась у самой лучшей повитухи и уже успела принять множество родов. И хотя за мамой присматривала старая повитуха из соседней деревни, от лишних рук грех было отказываться. Роды оказались тяжелыми, схватки продолжались целую ночь и почти все утро, а ближе к обеду наконец-то родился я. Незнакомка очень умело приняла меня, спеленала, передала матери – и вот тогда произошла эта самая странность. И у отца, и у мамы, и у старой повитухи одновременно потемнело в глазах, а когда прояснилось, все осталось, как было, за исключением того, что гостья исчезла, как будто растворившись в воздухе. Как потом выяснилось, также исчез ее конь вместе со всей поклажей. Сначала родители были очень напуганы, но, убедившись, что со мной все в порядке, постепенно успокоились. А вот старая повитуха никак не могла угомониться, все причитала и умоляла молчать о том, что произошло, не обмолвиться никому ни единым словом. Ее страх был понятен: тут явно не обошлось без чар, а если поборники начнут следствие, то сразу возьмут ее в оборот, так как все повитухи у них под большим подозрением. Отец с матерью тоже не хотели связываться с представителями власти, поэтому все трое поклялись
