но, благодаря заботам Эрна, куст прижился и на следующий год зацвел.
В этом году Вириту должны были представить ко двору в числе других дочерей благородных семейств.
С отъездом господ в столицу в Северном имении воцарилась тишина. Впрочем, для рабов, что трудились в полях, все оставалось, как прежде. А вот домашние рабы без дела слонялись по усадьбе, изнемогая от жары и скуки.
Вычистив и выездив, чтобы не застаивался, коня госпожи, Эрн тоже отправлялся бродить, с каждым днем уходя все дальше и дальше. Но лишь однажды приблизился он к полям, где под палящим солнцем работали те, кому жилось труднее, чем ему. Надсмотрщики тотчас же прогнали его, строго-настрого приказав больше не появляться, нечего домашнему слуге тут околачиваться да глазеть. И нечего говорящему навозу болтать с маленьким бездельником, которому посчастливилось служить самой госпоже.
Эрн вдруг почувствовал – давно с ним такого не случалось – что готов надерзить, а потом будь что будет. Удержался. Неведомо как, но удержался. Он помнил: пора возвращаться домой. Помедлил мгновение – и двинулся в обратный путь.
Прежде он никогда так далеко не уходил от господского особняка – долгая отлучка грозила наказанием. Но сейчас господ не было дома, а кроме госпожи Вириты никому не было дела до раба по имени Эрн.
Поля давно скрылись из виду, вокруг – ни души. Эрн уже и не помнил, когда оставался в одиночестве. Должно быть, вообще никогда. Необычное чувство… Необъяснимое…
Спасаясь от полуденного солнца, он укрылся под тенистыми сводами рощи. Прилег в траву – мягкая, куда мягче подстилки из сена на конюшне. Закрыл глаза, да так и лежал, не двигаясь и ни о чем не думая. И вдруг – угрожающий рык над самым ухом. Мальчишка испуганно привстал. Над ним нависла буровато-черная оскаленная пасть.
Первая мысль: его хватились в усадьбе. Таких псов держали при себе надсмотрщики. Эрн слыхал от других рабов: если такой зверь рядом, надо замереть – иначе бросится.
– Демон, ко мне!
Сначала Эрну показалось, что позвали его… позвали давним, почти забытым прозвищем. Но острозубая пасть исчезла. Эрн отважился пошевелиться и оглядеться: пес неохотно потрусил на зов. Но подняться на ноги мальчишка не отважился.
– Тебя напугала моя собака? – перед Эрном стоял высокий худощавый человек в охотничьей куртке. Пса он придерживал за ошейник… нет, рука просто лежала на загривке зверя, но тот вел себя смирно. Эрн выдохнул.
– Нет, господин.
И поднялся на ноги. Этот человек – не раб, Эрн сразу понял. А раб не вправе сидеть, когда рядом свободный.
Человек смотрел на него темными внимательными глазами. Долго смотрел, молчал – и вдруг:
– Чей ты?
– Я из Северного имения господ де Эльтран, господин… – после паузы ответил Эрн, исподволь разглядывая собеседника – рабу нельзя прямо смотреть в лицо господина… Или все-таки – не господина? Господин не стал бы заговаривать с чужим рабом…
–
