диск с выдавленным жалом-гвоздиком. В мое время какой-то вариант этой незаменимой мелочи валялся в столе любого чиновника, врача или инженера. Приколоть объявление к стенду, лист ватмана к кульману или листок-напоминалку к стене – всюду она нужна. А школа? Как же можно забывать о школе? Сколько счастливых семей началось с вовремя подсунутой соседке по парте кнопки! Нет, я просто обязан осчастливить человечество этим гениальным изобретением!
Густав Васильевич не впечатлился. Но каракули забрал, пообещав ко времени моего доклада в Вольном обществе изготовить горсточку. Очень уж мне понравилась идея заодно рекламу новому девайсу устроить – приготовить схемы и графики и приколоть их к деревянным реечкам кнопками. Пусть все смотрят и удивляются.
Впрочем, до лекционной кафедры еще нужно было добраться. Пока же меня куда больше волновала вся эта необъяснимая возня вокруг. Интриги с непонятной целью. Интерес со стороны принца, великого князя и царских детей, грозящий разорвать Германа Густавовича Лерхе на несколько разновеликих кусочков. После долгих раздумий, отбросив первый порыв – плюнуть на все и рвануть в Ораниенбаум, к княгине Елене Павловне, решился все-таки спросить совета у отца.
Нужно сказать, старый генерал отнесся к итогам моих переговоров с Наденькой Якобсон как-то… странно. Боюсь признаться, но мне показалось, он был доволен, как добравшийся до сметаны кот. И со мной стал каким-то подозрительно ласковым. Однажды даже пожелал мне доброго утра! Герочка после такого проявления родительской любви полдня мог говорить только междометиями…
Собравшись с силами, я заявился в кабинет к седому доктору права и, каждую секунду опасаясь выдворения по приговору в малозначительности сих терзаний, торопливо вывалил на него всю историю своих приключений в столице вкупе с мыслями и подозрениями. И уже на следующий же день в обед сидел в уютном кабинете кафе-ресторана «Гейде», что на Кадетской линии Васильевского острова.
Заведение было прекрасно известно Герману. Хотя бы уже потому, что изначально принадлежало его деду Карлу. Теперь же, после смерти старого ресторатора, им занимался Герин дядя по матери – Карл Карлович. Так что любой член семьи Лерхе мог рассчитывать на самый радушный прием в этом совершенно немецком кабачке.
Ресторанчик не имел ничего общего с иными, самыми дорогущими и моднющими вроде «Дюссо», «Домона» или «Бореля». Ни отделкой, ни перечнем блюд, ни каким-нибудь особенным, сверхпредупредительным сервисом. Средней руки трактир в среднем немецком городке с «бизнес-ланчем» за шестьдесят копеек серебром. В салате было по-немецки мало масла и много уксуса, зато в меню полностью отсутствовали какие-либо кондитерские изделия. Вместо сладостей – бильярд и стол для игры в кости. А в остальном – скорее пахший табачным дымом и свежим пивом клуб, где все посетители друг с другом знакомы. И где посторонним господам не очень-то рады.
В одной с нами компании был, например, человек, которого
