не рассмеяться, глядя на сморщенную строчку подшивки.
– Другие у меня получились получше, – сказала она. – Это машина затянула. Маме пришлось ее отладить.
Я могла вообразить Грейс за шитьем. Может быть, ей даже нравилось это занятие. Она всегда любила заниматься чем-то в одиночестве. Писать. Рисовать. Читать.
– Послушайте, – сказала я. – Через пару недель юбилей Сюзанны. Нам с Тарой нужна помощь с украшениями в доме. Не нашлось бы у вас времени…
– У Сюзанны юбилей? – Грейс подняла на меня глаза, оторвавшись от одеяла, которое она складывала.
Я кивнула.
– Пятидесятилетие. Мы устраиваем все здесь, у нас, и…
– А Клив приедет? – спросила она. В ее лице было столько надежды, столько ожидания, что мне было тяжело смотреть на нее.
– Не знаю, детка, – сказала я. – Может быть. – Когда Клив порвал с ней, из глаз Грейс исчез блеск.
Грейс уронила одеяло, которое держала в руках, и достала из кармана телефон. Я видела, как она набирала сообщение – Кливу, конечно. Дженни тоже следила за ней, и я не могла не заметить тревогу на ее лице.
Дженни посмотрела на меня.
– Мы сможем помочь, мама, – сказала она.
– Прекрасно, – сказала я. – И еще одно. Когда я сегодня утром говорила с Сюзанной, она сказала, что ночью родилось еще двое детишек, и спрашивала, не могла бы одна из вас – или вы обе – подвезти в больницу приданое для них.
– Ну разумеется, – сказала Дженни. С тех пор как моя дочка получила права, она готова была воспользоваться любым предлогом, чтобы выехать.
Грейс оторвалась от телефона.
– Ты не могла бы сначала подбросить меня домой? – спросила она.
– А ты не хочешь посмотреть на детей? – спросила Дженни.
Грейс покачала головой. Но я знала, что это не детей она не хочет видеть, а больницу. Тара говорила мне, что она даже дорожного знака, указывающего направление на больницу, не могла видеть, не бледнея.
– Вещи надо доставить сегодня до вечера, – сказала я, – так что я предоставляю решать вам.
– Хорошо, – ответила Дженни.
Я направилась к лестнице и уже спустилась до половины, когда я услышала, как Дженни спросила Грейс.
– Что он сказал?
Я остановилась и застыла, прислушиваясь.
– «Не могу не приехать, иначе она от меня откажется», – сказала Грейс.
Я представила себе, как она читает это сообщение на дисплее. В ее голосе я услышала улыбку. Надежду.
«О Грейси, – подумала я. – Ему восемнадцать, и он в колледже. Для тебя там места нет».
Внизу я сразу же направилась в наш кабинет, где меня ожидала коробка с письмами и почтовыми карточками Ноэль. Эта коробка начинала мне казаться еще одним человеком в моем доме, человеком, имеющим слишком большую власть для того пространства, какое она занимала. Эта коробка была нашей последней надеждой. Никаких ответов в доме Ноэль мы не
