мозгового вещества, и дал ему два золотых с поручением взять помощников и навести порядок.
Новоиспеченный староста, гордый оказанной честью, рьяно взялся за дело. С тремя амбалами он сформировал очередь, открыв проезд через улицу, и всячески пресекал свары. Несколько драк закончились в пользу старосты, смутьянам дали пинка. Относительный мир и порядок позволили наконец приступить непосредственно к делу.
Собеседования начались ровно в полдень.
– Да это же толпа варваров. Они только и умеют, что глотку драть, – сказал, посмотрев в окно, Кай.
– Ничего лучше нет. – Агент расположился за столом и пристроил рядом с собой приготовленные бумаги. Из-за уха у него торчало перо. – Оруженосец нам нужен как воздух.
– Не знаю, не знаю, я вроде справлялся.
– И не забывайте о престиже. Настоящего героя всегда сопровождают оруженосцы.
Кай махнул рукой, дискутировать он не собирался. Мысли его были заняты принцессой, но, увы, даже невинной беседы с Лореной он не мог себе позволить. Не здесь, не сейчас. Под наблюдением Карамболевых племянников бедняжка вселилась в номер хорошей таратайской гостиницы и ждала вызова. Девица не возражала, сказав, что целиком полагается на опыт Кая.
Взглянув еще раз на толпу за окном, принц решил удалиться. Гном вполне мог справиться один.
Его высочество изволили взобраться на второй этаж и упасть на кровать в спальне. Молодецкий сон пришел быстро…
– Запускай первого! – скомандовал Карамболь племяннику, в чью обязанность входило открывать и закрывать дверь.
Вошел первый кандидат. Это был рослый нескладный тип со щербатой улыбкой и в дырявой шапке набекрень. Гном несколько мгновений смотрел на него, усомнившись, что поступил правильно, объявив о наборе на весь Таратай, но отступать было поздно.
– Назовитесь и расскажите, что вы умеете делать… – сказал Карамболь с важностью банкира, выдающего ссуды.
Тип в дырявой шапке не уловил сути вопроса, пришлось повторить три раза. Выяснилось, имени он своего не знает, а что умеет делать, не помнит…
– Следующий! – гаркнул, придя в ярость, агент…
…Дальнейшие четыре с половиной часа в жизни гнома оказались весьма насыщенными. Каждый претендент был словно нарочно хуже предыдущего. Карамболю приходилось выслушивать такое, что даже у него, гнома с крепкими нервами, волосы и борода вставали дыбом. Наконец он начал подозревать, что кто-то пошутил, согнав сюда (определенно со злым умыслом) всех сумасшедших округи да еще открыл двери пары лечебниц для душевнобольных. Иного объяснения Карамболь просто не находил. С каждой минутой он погружался в пучину отчаяния все глубже. Часто просто орал при виде очередного кандидата, чтобы тот убирался подобру-поздорову, пока он не позвал стражу. Или грозился огреть новоиспеченного самозванца стулом или каменным пресс-папье, если он еще раз назовет его «папашей». Взрывы, впрочем, со временем сошли на нет. В последние полчаса,
