весу, и давила на грудь как ярмо, достаточно тяжкое, чтобы заставить пульс заспешить.
Лорд Олдридж, со своей стороны, похоже, обрел хладнокровие и твердость. Его рот сложился в настоящую, хоть и кислую улыбку, словно он был доволен результатами своего маленького испытания.
– Подарок, мисс Антигона, состоит из двух частей. Первая даст вам возможность думать о своем отце. Вторая, надеюсь, заставит вас думать обо мне.
И лорд Олдридж подал ей старинное кольцо с «глазом возлюбленного»[5] – маленькое эмалевое изображение его левого глаза, сделанное в давние дни, когда такие символы любви были в большой моде, когда волосы его были каштановые, а не седые, и щеки не такие впалые, как сегодня.
Хотя подобные подарки когда-то считались изысканными, Антигона находила его отвратительным – это слишком интимный подарок для человека, с которым она только что познакомилась. Как он изворотлив, что добавил эту интимную и неприемлемую вещицу к совершенно благопристойной траурной камее. Изворотлив и дьявольски умен.
– Я заказал кольцо давно, на континенте, во время гранд-тура, и все эти годы хранил его как память.
– Оно прелестное, милорд. – Мать поспешно сказала то, что не могла выдавить из себя Антигона. – Правда, замечательный подарок, Антигона?
Антигона могла только догадываться о возрасте лорда Олдриджа, но его гранд-тур состоялся по меньшей мере двадцать пять, если не тридцать пять лет назад, поскольку всю жизнь Антигоны Англия по той или иной причине воевала с Францией. И только недавний мир снова сделал поездки на континент безопасными.
– Оно, должно быть, очень старое.
Мать снова сильно сжала локоть Антигоны, удержав от дальнейших прямолинейных комментариев.
– Я уверена, Антигона почтет за честь носить такой знак вашего расположения, – сказала она.
Антигона, со своей стороны, совсем не была в этом уверена.
Но лорд Олдридж, сколько бы ему ни было лет, не вчера родился. Его гордость требовала, чтобы последнее слово осталось за ним.
– Маленький сувенир, моя дорогая Антигона, с тем, чтобы вы знали, что, хоть наше соглашение не афишируется, я присматриваю за вами.
Когда его пристальный оценивающий взгляд прошелся по ней, словно сухая змеиная кожа, Антигона испытала всю полноту отвращения – холод, обдавая морозом, заскользил по ее коже, как вьюга по льду замерзшего пруда.
«Нет!» – хотелось закричать ей. Нет, нет, нет! Даже через сто лет. Никогда.
Ей хотелось сорвать подвеску, швырнуть ему кольцо и сказать, что именно он может делать со своим проклятым «глазом».
Но она этого не сделала. Она стояла посреди гостиной в оцепенении, застывшая, как надгробные статуи на кладбище, и хотела, чтобы вернулся отец. В молчании она с изумлением наблюдала, как лорд Олдридж и мать устраивают ее будущее.
– Миссис Престон. Еще раз благодарю,
Будущий король Георг IV и его возлюбленная Мария Фицгерберт обменялись миниатюрами, на которых были изображены только глаза, чтобы сохранить свои отношения в тайне, поскольку по таким изображениям влюбленных нельзя было узнать. Подобные миниатюры в виде колец, подвесок, брошей, браслетов вошли в моду с конца XVIII века и стали очень популярны.
