– да. Но не забывай, что он убийца. Его за этим и вывели.
Мастер Джеклин прошел в глубину просторного каменного склада, отведенного под псарню, и отворил вольер.
– Держать его буду здесь, – сказал он через плечо. – Заведи его сюда сам, а то он тут не останется.
Меченый послушно подошел к вольеру следом за Ваэлином, зашел внутрь, покрутился на охапке соломы и улегся.
– Кормить его тоже тебе придется, – сказал Джеклин. – Убирать за ним, и так далее. Дважды в день.
– Конечно, мастер.
– И еще его надо выгуливать, много. Вместе с другими собаками я его выводить не смогу, порвет он их.
– Я позабочусь об этом, мастер.
Мальчик зашел в вольер, погладил Меченого по голове и получил в ответ порцию слюнявых поцелуев и объятий, так что аж на ногах не устоял. Ваэлин рассмеялся и вытер лицо.
– Я все гадал, захотите ли вы его видеть, мастер, – сказал он Джеклину. – Я думал, может, вы прикажете его убить.
– Его? Убить? О Вера, да ни за что! Какой же кузнец согласится выкинуть меч искусной работы? Он положит начало новой кровной линии, от него родится много-много щенков, и есть надежда, что они окажутся такими же могучими, но более покладистыми.
Ваэлин провел на псарне еще час, накормил Меченого и убедился, что ему хорошо на новом месте. Когда пришло время уходить, Меченый принялся душераздирающе скулить, но мастер Джеклин сказал Ваэлину, что пса нужно приучить оставаться одного, так что мальчик даже не обернулся, закрыв дверцу вольера. Потеряв его из виду, Меченый завыл.
Вечер прошел тихо. В комнате царило молчаливое напряжение. Мальчики делились историями о пережитых трудностях. Каэнис, который, как и Ваэлин, даже отъелся за время жизни в глуши, нашел себе убежище в дупле старого дуба, но его атаковал рассерженный филин. Дентос, который и в лучшие-то времена толстым не был, теперь заметно исхудал. Он с трудом пережил эту неделю, питаясь кореньями и теми немногими птицами и белками, которых ему удалось-таки изловить. На товарищей, как и на мастеров, история Ваэлина, похоже, не произвела особого впечатления. Как будто пережитые трудности воспитывали безразличие.
– А что такое «травильная собака»? – только и спросил Каэнис.
– Воларская зверюга, – буркнул Дентос. – Гнусные твари. Для собачьих боев они не годятся: кидаются на тех, кто их стравливает.
Он внезапно оживился и обернулся к Ваэлину:
– Слушай, а пожрать ты не притащил?
Ночь они провели в некоем трансе, порожденном усталостью. Каэнис все точил свой охотничий нож, Дентос грыз вяленую дичь, которую Ваэлин припрятал под плащом, откусывая по крохотному кусочку – все они знали, что так лучше после того, как долго голодаешь: если сразу налопаться, тебя только стошнит.
– Я уж думал, это никогда не кончится! – сказал наконец Дентос. – Я правда думал, что так там и помру.
– Никто из братьев, с кем я выехал вместе,
