присаживайтесь, и лучше – вот сюда, – Костик показал на другой стул, мягкий, с подлокотниками, сев на который, его пациентка оказалась бы лицом ко мне. Или две пациентки оказались бы лицом друг к другу?
Надежда Львовна нехотя пересела. А я приготовилась слушать, смотреть и воспринимать чужой мир.
– Как вы сегодня спали? Не вставали ночью? – спросил Костик.
Надежда Львовна ему что-то ответила. Костик спросил еще и еще… А я через некоторое время перестала прислушиваться к разговору, потому что была поглощена другим: а я ведь ничего не видела и не слышала – что там внутри у Надежды Львовны происходит. Что болит, чего она боится, о чем страдает – то, что рассчитывал с моей помощью узнать Костик (если ему верить), и то, что должна была услышать я.
Вот и все? Кончился мой дар? Костя встревоженно взглянул на меня, я сделала ему знак, что все в порядке.
Да нет, так не бывает. Только вчера все было, как было… Еще когда я шла домой, проводив Женю Апухтина, я успела понять, задержавшись на минуту у киоска печати, что у продавщицы кончились сигареты, и если она сейчас не сбегает в ларек, и не купит пачку, и не закурит, то ей просто станет плохо.
Ей хотелось курить так, что она думала попросить мужчину, стоявшего рядом с киоском и только что закурившего и выбросившего пустую пачку, дать затянуться пару разочков. Глубоко вдохнуть ароматный дым, пропустить его через весь организм спасительной волной и с удовольствием, не сразу, выдохнуть. А закрыть киоск и отбежать она не могла – ждала постоянного покупателя, отложившего вчера три журнала на четыреста рублей. Журналы она должна была сдать еще вчера, и, если он не придет, хозяин может потребовать, чтобы она заплатила за них.
– У вас сигаретки не будет? – спросила я другого мужчину, стоявшего поодаль и тоже курившего в ожидании троллейбуса.
Он не очень довольно посмотрел на меня, но, увидев вполне приличную особу, достал пачку, открыл ее и протянул мне.
– Можно я две возьму? Спасибо.
Стараясь побыстрее отвернуться от его взгляда – слегка недоуменного и даже, как мне показалось, брезгливого (а что уж такого-то, собственно?), я взяла сигареты и опять подошла к киоску.
– Какой там у вас номер «Дома и сада»? – спросила я продавщицу. И пока она, тяжело вздыхая, залезала на табурет, чтобы посмотреть номер журнала, я быстро положила ей эти несчастные сигаретки и вскочила в подошедший троллейбус.
Курить – здоровью вредить, это ясно. И ни одна настоящая фея не стала бы помогать человеку стрельнуть сигарету. Но я же не фея, я сама когда-то курила, правда, могла обходиться без сигарет. Не бежала ночью в киоск, если не было сигарет. Но я знаю, как нервничает отчим, когда мама, бдительно очистив все карманы и проверив допотопную авоську, с которой он ходит в магазин и за газетами, выбрасывает его заначки из-за батареи или из-под отвалившейся и неплотно прилегающей к полу паркетины. И тогда Петр Евгеньевич не находит себе места, начинает тосковать, звонить по давно несуществующему телефону
