style="font-size:15px;"> Она подчинилась, как послушная девочка.
– Это займет всего лишь минуту, – произнес он.
Он должен был сделать это, он хотел это сделать, но в то же время в глубине души жаждал продлить божественный момент власти над другим человеком, согревающее сердце ощущение чужого страха. Несомненно, самое замечательное чувство на свете. Его любимое чувство.
Однако нужно было выполнить свою работу.
С легким сожалением он вытащил из кармана маленький, остро заточенный перочинный нож. Вытянул руку и быстрым, почти ритуальным движением воткнул лезвие в горло. Задержал его на короткое, мучительно сладкое мгновение, слушая, как разрывается трахея. Затем резко полоснул, разрезая сонную артерию, точно так же, как режут свиней. Когда женщина забилась в агонии, он оттолкнул ее и отступил на шаг. Она повалилась вперед, в противоположную от него сторону, и кровь тоже хлынула в правильном направлении. Было бы неприятно испачкать такой замечательный костюм, очень неприятно. Кое-кому это не понравилось бы.
Она ударилась головой о ковер, не очень громко. Соседи снизу могли бы подумать, что это просто уронили стул. Альбан с большим интересом наблюдал за конвульсиями, пока смерть не победила и жертва не истекла кровью.
Он опять посмотрел на часы: семь часов сорок минут. Schön[20].
Опустившись на колени, как для молитвы, он вытащил из кармана кожаный футляр, раскрыл его, положив на ковер, достал необходимые инструменты. И принялся за работу.
Было бы неплохо успеть к восьми часам в «Старбакс» и насладиться чашечкой двойного латте.
2
…Наконец все становится ясным, и мужчина криво усмехается. Он снимает пистолет с предохранителя и прицеливается.
– Auf Wiedersehen[21], – произносит он.
Усмешка становится еще шире. Он наслаждается моментом.
Девушка что-то ищет в своей сумке, находит и судорожно стискивает:
– Подождите… документы. Они у меня.
Мужчина с сомнением смотрит на нее.
– Бумаги… Лауфера, – наугад называет она имя, мельком увиденное на одном из документов.
– Этого не может быть. Лауфер мертв.
Выражение беспощадной уверенности на лице нациста сменяется озадаченностью, тревогой.
Ее пальцы сжимают пачку писем, едва не разрывая их. Она приподнимает документы над краем сумки, ровно настолько, чтобы стала видна черная свастика на фирменном бланке.
Мужчина нетерпеливо шагает вперед и протягивает руку. Но среди смятых бумаг прячется газовый баллончик, который девушка нащупала, делая вид, что ищет письма. Как только мужчина наклоняет голову, чтобы забрать бумаги, она пускает струю ядовитого газа ему в глаза.
Он невнятно вскрикивает
Прекрасно
До свидания
