res.ru/">www.litres.ru)
Посвящается Еве, Мартину и Софии, моим ангелам-хранителям
…Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет.
Qui non intellegit, aut taceat, aut discat.
(Кто не понимает, пусть либо молчит, либо учится.)
Двенадцатью часами ранее
Гигантский плазменный экран в кабинете директора Агентства национальной безопасности озарился ярким светом; одновременно с легким шорохом автоматически опустились жалюзи, погружая комнату в полумрак. За столом красного дерева мужчина в безупречном костюме терпеливо ждал, пока всесильный Майкл Оуэн не объяснит причину столь поспешного его вызова из Нью-Йорка.
– Мистер Аллен, – сипло прогудел чернокожий гигант, вперив в него пристальный взгляд, – благодарю, что так быстро откликнулись на мой зов.
– Полагаю, особого выбора у меня не было, – отозвался тот.
Агент Николас Аллен считался человеком, искушенным в подобных делах. Уже двадцать лет ему удавалось ловко маневрировать в бюрократических дебрях Вашингтона, однако по пальцам одной руки можно было бы пересчитать те случаи, когда ему доводилось переступать порог этого кабинета. Уж если директор Оуэн вытащил его в свое логово в Форт-Миде, штат Мэриленд, значит не за горами кризис. Причем в высшей степени серьезный. Незамедлительно примчаться на зов – это самое малое, что он мог сделать.
– Видите ли, полковник Аллен, – произнес Оуэн, продолжая сверлить агента взглядом, – шесть часов назад наше посольство в Анкаре переправило нам некую видеозапись, и я хочу, чтобы вы ее посмотрели. Попрошу очень внимательно следить за всеми деталями, а потом вы поделитесь со мной впечатлениями. Договорились?
– Конечно, сэр.
Ник Аллен прошел прекрасную школу. Его обучили беспрекословно подчиняться начальству. Он обладал внешностью идеального солдата: крепкое телосложение, рост – метр восемьдесят пять, квадратные челюсти, несколько шрамов на лице в память о былых сражениях и голубые глаза, способные выражать как безграничную доброту, так и беспощадный гнев. Ник покорно обернулся к экрану, ожидая, пока цветная заставка не сменится первыми кадрами.
Увиденное заставило его вздрогнуть.
На фоне облупившейся и заляпанной бурыми пятнами стены сидел человек со связанными руками. Лицо его закрывал капюшон. Он был одет в оранжевый комбинезон, какие выдают заключенным в федеральных тюрьмах США. Однако окружавшие пленника люди мало походили на американцев. Аллену удалось различить двух, а то и трех типов в длинных галабиях и черных масках с прорезями для глаз. «Граница Турции и Ирана, – размышлял Ник про себя. – Возможно, Ирак». Смена ракурса позволила ему заметить несколько надписей, намалеванных по-курдски, и впечатление это подтвердилось, когда зазвучали голоса. Запись была довольно хорошего качества, несмотря на то что снимали на обычную камеру. А может, даже и просто на мобильный телефон. Еще одна фраза этих типов – и он точно определил их национальную принадлежность. «Граница с Арменией», – заключил Ник. Кроме того, через плечо у этих двоих висели АК-47, а на поясе – огромные изогнутые ножи, типичные для тех мест. Ника не слишком удивило, что оператор, вероятно, и заправлял всей мизансценой. А также то, что он обращался к заложнику по-английски с тем резким акцентом, который агенту не раз доводилось слышать на северо-западе Турции.
«Вот так. А теперь скажите то, что требуется», – приказал главный.
Узник дернулся, почувствовав, как сильные руки грубо хватают его за шею, разворачивая в сторону объектива, и сди рают с лица капюшон.
«Начинайте!»
Человек у стены, запинаясь, заговорил. Выглядел он ужасно. Всклокоченная борода, стоящие дыбом волосы и грязное, обожженное солнцем лицо со следами побоев. Нику Аллену показалось странным, что не удается получше разглядеть узника. Освещение было явно недостаточным, – возможно, горела одна-единственная лампочка. Но несмотря на это, что-то в этом лице показалось агенту знакомым.
«От имени Народных сил самообороны… я требую от правительства Соединенных Штатов прекратить поддержку турецких захватчиков», – произнес пленный на чистом английском и замолчал. Раздался нестройный хор криков: «Продолжай, собака!» Бедняга – Нику так и не удавалось вспомнить его, как он ни всматривался, – сжался от страха. Он наклонился к камере, вытянув вперед связанные руки. Почерневшими, возможно обмороженными, пальцами он сжимал какой-то небольшой предмет, напоминавший кулон. При виде этого тусклого, неправильной формы камня Ник в изумлении вытаращил глаза. «Если вы хотите спасти мне жизнь, делайте то, что они вам
