названивает, а подчиненный его в игнор отправляет?
– А почему ты не спросила ее, почему она не берет трубку?
– Да какая мне разница, почему? Давай я вместо того, чтобы газету делать, начну сеансы психоанализа проводить! У меня и своих проблем выше крыши, а я буду думать, почему Корикова то не сделала, да это не сделала!
– А напрасно не думаешь. Вот у тебя такая особенность интересная есть: ты почему-то сразу думаешь, что человек чего-то не делает из вредности. Но причины-то могут быть совсем другие. Корикова не игнорировала тебя, она просто ехала в маршрутке и не слышала, как звонил телефон. А иной раз – она мне сама рассказывала – и слышишь, что телефон звонит, а стоишь на одной ноге, и водитель дергает автобус туда-сюда… Просто нет возможности оторвать руку от поручня и залезть в сумку, чтобы телефон достать. А ты сразу же во всем контрреволюцию видишь!
– Тебе бы в адвокаты надо было идти, – ядовито прервала его Яна. – Только ты почему-то кого угодно готов защищать и находить им кучу оправданий. А ты подумал, почему я-то такая?
– Темперамент – ты уже говорила. И, видимо, какие-то психологические проблемы. Извини, я уж откровенно.
– У меня нет никаких психологических проблем!
– А почему ты тогда считаешь, что каждый хочет тебя обмануть, подставить, подвести? Откуда в тебе это? Почему я вот, например, не жду ни от кого подвоха?
– Извини, конечно, Олег, но ты немножко… лопушок. Всем веришь, все у тебя хорошие. А я всегда начеку. Чтобы я начала к человеку хорошо относиться, он должен заслужить это.
– А как же презумпция невиновности? Пока человек не сделал ничего плохого – мы должны доверять ему, уважать и так далее. Но если он как-то некрасиво себя поведет – я буду с ним начеку. Но не наоборот… Все, ладно, мне надоела эта сказка про белого бычка. Лучше расскажи мне, как у тебя дела.
– Пока дома сижу. Представляешь…
И Яна рассказала Олегу, что за те несколько дней, что прошли с момента ее опалы, ей не позвонил никто из коллег. Просто удивительно. А уж как Карачарова ее ценила, уж как уговаривала не уходить из «Эмских» – а сейчас, когда она попала в передрягу, ни гу-гу. Пащенко тоже, казалось бы, мог поинтересоваться, что с ней приключилось. Даже из чистого любопытства. А почему не спешит набрать ее номер Крикуненко, которую она позвала на работу? Ростунов, которого она взяла обратно в «Девиантные»? И самое-то главное – где Корикова? Корикова, которую она, как папа Карло, терпеливо вырезала из ну абсолютно малопригодного куска дерева? Ведь эта Алина, когда переступила порог «Эмских», двух слов не могла на бумаге связать! Не знала, чем дивиденды от диссидентов отличаются!
– И я ведь не отвергла ее! – говорила Яблонская Олегу. – А стала с ней заниматься. И вот, сейчас, когда она более-менее встала на крыло, она даже не чувствует ко мне никакой благодарности. Она думает, что раз я больше не главный редактор, то меня уже типа списали на берег, и я ей никогда не пригожусь. Вот видишь, Олег, я в человека всю душу вложила,
