запертую дверь! Это ж можно от разрыва сердца скончаться! Я ведь никогда лестницей не пользовалась, только на лифте. Думаю, по ней вообще никто не ходит, кроме уборщицы. Что делать? Побежала опять в буфет, подошла к мужикам из «Ноктюрна», говорю: выручайте, номер горит, проводите меня до редакции. А они мне: погоди минут пять, нам сейчас кофе принесут, попьем и пойдем. Ну, делать нечего. Взяла себе тоже кофе. Вышли мы: три минуты восьмого уже было. Смотрим – а лифт-то заработал!
– А потом? Когда вернулась, что было?
– Да все как обычно. Заслала полосы в типографию, от них пришел окей, и где-то полвосьмого я ушла домой.
– Полосы, конечно, не просматривала?
– Перед отправкой-то? Нет. А смысл? Все вычитано, подписано в печать…
Олег покинул верстку абсолютно неудовлетворенный.
Вечером этого же многотрудного дня Кудряшов и Яна пересеклись в кафешке недалеко от дома Яблонской. В мгновение ока уничтоживший селедку под шубой, оголодавший Олег с нетерпением ждал второго – свиной отбивной с картошкой фри. Перед Яной стоял чайничек черного чаю и чашка с чаем уже остывшим. Яблонская машинально отщипывала от хлеба кусочки и отправляла себе в рот.
– У меня, честно говоря, никаких идей, – вяло сказала она, выслушав Кудряшова.
– Давай рассуждать логически.
– Давай. Только начни ты. Я отупела.
– Предлагаю начать с того, кто бы мог это сделать. Итак, чтобы иметь возможность внести правку в полосы, человек должен: а) – находиться в редакции в момент сдачи номера, а главное – после ревизионной корректуры, когда Анна Петровна окончательно вычитает полосы. И б) – владеть компьютером.
– Всего-то?
– Похоже, что этих двух условий достаточно. Поэтому те, кто ушел из редакции раньше того, как номер был подписан в печать, к этому делу причастны быть никак не могут. Теперь смотрим, кто был в конторе, когда Марина сдавала номер. Корикова ушла, Ростунов ушел, Анна Петровна с Серегой ушли, Крикуненко тоже нигде не видно, Череп болеет. Остаемся мы с Мариной.
– Значит, это она! Вот ни за что бы не подумала…
– Да не спеши ты с дурацкими выводами, – прервал ее Кудряшов. – Итак, я подписываю полосы в печать и ухожу из редакции. Остается одна Марина.
– Ну, не ожидала! Ей-то я чем помешала?
– Не горячись. Вспомни, что Марины как минимум 15 минут – а я думаю, все 25 – не было в редакции. Загадочная Зоина сменщица вызвала ее в буфет за пирожками. Не увидев пирожков, Марина могла бы уже через пять минут вернуться в редакцию. Но ей помешали обстоятельства – отключенный лифт и темная лестница.
– Там, наверно, так страшно… Никогда не ходила по лестнице.
– И я не ходил. Поэтому сразу же после разговора с верстаками сходил к начальнику АХО. Он очень удивился моему вопросу и заверил, что свет на лестницах всегда горит. Так положено по правилам пожарной безопасности. Однако отключить его может, в принципе, любой заинтересованный
