(осмотр пузыря с помощью специального зонда, вводимого туда через рот и желудок) этого органа, и в назначенный час Коля ушел на это обследование. Никто не придал особого значения очередной, правда, никому еще не производимо, процедуре.
Когда наш «астронавт» вернулся, на нем не было лица. Это был совсем иной человек. Совершенно побелевший и какой-то весь остекленевший, прошел он, не глядя ни на кого, к своей кровати и тихо лег на нее. Все, находящиеся в этот момент в палате, замерли в томительном молчании, ожидая какого-то комментария «человека из НАСА».
– Все, с меня хватит, больше никуда не пойду, – тихо произнес он через какое-то мгновенье. – Вы не представляете, какая это кошмарная процедура! На черта мне все это сдалось?!
Ничего не могу сказать об эндоскопии желчного пузыря – мне его не делали, – но на всех произвел очень сильное впечатление контраст этой реакции с предыдущим поведением человека в комбинезоне «НАСА». Слов нет, среди множества тестов и испытаний, предлагаемых кандидатам в космонавты, конечно же, есть мало привлекательные и даже весьма тяжелые. Что поделаешь, ради осуществления мечты нужно с чем-то мириться, чем-то и жертвовать.
Тем не менее, несмотря на некоторые неприятные, тяжелые, а порой и мучительные процедуры, работающие в отделе врачи и весь персонал сумели создать предельно деловую и доброжелательную атмосферу. Как-то само собой получается, что к трудным (в моральном и физическом отношении) пробам ты оказываешься незаметно готовым благодаря их постоянной работе с тобой, а также дружеским, иногда просто юмористическим советам и комментариям лежащих рядом кандидатов в космонавты и космонавтов. А потом с удивлением отмечаешь, что испытание, которого боялся, как черта, уже позади.
Получив в самый первый день специальный пропуск и предъявив его внимательному вахтеру, я совсем уж было решил, что существовать здесь придется чуть ли не на лагерном режиме. Однако, вскоре заметил, что постоянная нудная опека, которую вполне можно было бы ожидать в столь ответственном заведении, совершенно отсутствует. Наоборот, кое-что, даже по медицинской части, обследуемый решает сам: можно, например, отложить какой-то тест, если считаешь себя не вполне подготовленным в данный момент. В любое время можно отлучиться за пределы территории, съездить куда-то по своим делам, а на выходные и праздники – вообще покинуть стационар.
Это сочетание свободы и делового, серьезного отношения к тебе со стороны врачей достигает цели, над которой в иных местах бьются с нулевым результатом: ты вдруг начинаешь испытывать чувство высокой ответственности за свое здоровье, за то состояние, в котором придешь на очередную пробу. И сказанные как бы между делом слова ведущего терапевта Ларисы Михайловны Филатовой – настоящей матери и в каком-то смысле воспитательницы всех обследующихся (кстати, когда-то в здании отдела находился детский
