отрезки жизни, мертвой хваткой вцепившиеся в память: случай из детства и войну.
Дома же кошмары никогда не посещали его. По крайней мере, он не мог припомнить такого. Видимо, психика научилась блокировать то, что лучше предать забвению. Защита не выдерживала лишь атаки аэрозольного релаксанта – он действовал подобно консервному ножу, вскрывая подсознательное и блокированные массивы информации, выворачивая мозг наизнанку. Превращая личность в открытый файл, доступный для обработки цифровыми машинами.
Один-ноль. Один-ноль. Предельно просто и понятно. Двоичная система. Как жизнь и смерть. Счастье и боль. Даже этика, и та поддается матанализу. Компьютеры, симуляторы… создают потрясающие, изумительные вещи. Целые миры…
Олег нащупал очки на краю капсулы и надел их. Они немного запотели, мужчина протер стекла, и те помогли организму приспособиться к вернувшейся близорукости.
Размытые картинки действительности вновь проникли в сознание. Постепенно мозг переварил полутона и очертания, сумев более-менее упорядочить хаос вокруг по пространству и времени.
Елена проверила оборудование и приготовилась к долгой смене. Достала из сумочки маленькую книгу…
Олег, все еще щурясь, посмотрел на лежащего в соседней капсуле справа престарелого мужчину, почти мумию с конвульсивно дрожащими мышцами на лице, изрезанном глубокими морщинами. Привычно отметил, что спящий также одет во что-то белое.
«Это не пауза. Он до сих пор там. Значит, не мой клиент. Его ведет кто-то другой».
Затем оператор перевел взгляд на криобанку слева. Там лежал одетый во что-то белое молодой мужчина брутального вида, из-под очков выступал уродливый шрам, тянувшийся дугой от области глаз к вискам. По лицу проходила судорога, и дергались желваки. Он тоже что-то видел, тоже чем-то жил. Было ему, максимум, лет… двадцать пять.
Олег попытался вспомнить его и не смог. Если мужчина и сотрудник фирмы, то кто-то новенький. Хотя вряд ли.
Тем временем, Елена перевернула страницу. Она читала свои любимые стихи, Николая Гумилева.
И совсем не в мире мы, а где-то
На задворках мира средь теней.
Оставаясь в капсуле, Олег посмотрел вдаль, в сторону хранителя, однако увидел лишь размытый силуэт.
Елена на мгновение оторвалась от книги и провела ладонью над поверхностью панели управления. И тут же в объеме пространства, разделяющем капсулы и хранителя, возникла голограмма: причудливая сеть золотистых линий, отразившая расположение капсул, структуру видений, связи между снами и системным реестром.
Лучи вспыхнули не в пустом пространстве: хранитель и саркофаги были отделены друг от друга прочным стеклом. Тройным оптически прозрачным пакетом полимеров.
Зевнув, оператор еще раз посмотрел на хранителя и, когда зрачки справились со сменой фокусного расстояния, понял, что это Елена. Зевота вмиг прошла.
Сознанием
