ярюсь, – произнёс он уже спокойно. – Ты уж меня прости, что напугал, и не бойся. Людей не жизни не лишал лет уж семьдесят как.
– А те зеки? – вырвалось у меня.
– Что зеки?.. Попустил Бог показать им мою старую силу, двое замертво и свалились. А остальные утекли. Но я их пальцем не тронул. Да и не сделали бы они мне ничего – не в силах люди меня убить. Много раз уж пытались…
– А вы и правда священник? – вопросы возникали как будто против моего сознания, настойчиво требовавшего заткнуться и молчать в тряпочку, пока невероятное приключение не закончится. Однако, похоже, профессия уже укоренилась у меня где-то в подсознании.
Вопрос вновь разозлил настоятеля. Он пару секунд молчал, видимо, заглатывая слишком резкий ответ, потом сказал почти ласково:
– Вот благословлю тя промеж глаз, прекратишь глупости спрашивать. Да, крещёный я, в Христа-Бога верую. И рукоположен чин по чину.
У меня родился первый осмысленный вопрос, и это означало, что профессия одолела мои слабости. Я уже не ощущал страха. Вернее, он был, но словно потерял активность, лежал где-то в душе тяжестью и не мешал работать. Так бывало под огнём и в других обстоятельствах, когда надо пересилить себя и работать. Я ведь приехал сюда взять интервью, и сейчас его возьму! Но следовало уточнить один момент.
– Почему вы передо мной открылись? – спросил я в лоб.
На сей раз Сильван не разозлился.
– Дитя, – тихо сказал он, – я живу на свете столько лет, сколько ты дней не прожил. И я живой, у меня душа. Иногда хочется откровенно поговорить с кем-нибудь. Мои-то уже почти все ушли, только вы, люди, остались … Молился я о тебе, и дозволено мне было рассказать тебе всё.
– Выходит, что…
Сильван кивнул.
– Да, я сперва твои опусы в газетах читал, и книгу твою. Не медведи мы, хоть и в тайге живём, кое-что уразуметь можем. Так что с Пахомием не случайно ты встретился.
– А разве Пахомий?..
– Знает, – не дал он мне договорить, – и он, и настоятель Оптиной, и Патриарх. И кое-кто из архиереев. Человек шесть всего сейчас в мире. Раньше бывало и больше…
Похоже, моя сенсация пока не собиралась от меня избавляться. Но не может же он не понимать…
– А если… – начал я, но он опять прервал.
– И кто тебе поверит?
Я представил, как приношу главному совершенно правдивый репортаж о моём пребывании в Рысьеозёрском монастыре, и чуть не расхохотался нервно, въяве увидев лицо шефа. Сильван тоже слегка улыбнулся тонкими бледными губами.
– Ну, вот и то-то, – заключил он. – Выслушаешь, запомнишь. А когда-нибудь напишешь. Всё равно не поверят, но пусть знают.
Я демонстративно вытащил из кармана диктофон и включил запись. Сильван только усмехнулся.
Тайга совсем замерла, будто вместе со мной приготовилась внимать удивительной истории. Непонятно откуда в руке у старца появилась маленькая многоствольная флейта. Похоже, выскользнула
