Маскаро, казалось, даже не замечал сильного волнения своего собеседника.
– Стало быть, после смерти вашей матушки вам прекратили выплачивать ренту?
– Нет, она прекратилась еще раньше. С того дня, как наступило мое совершеннолетие. Этот день до сих пор живет в моей памяти. Вечером, в самый день моего рождения, мать приготовила кое-что к столу, она всегда пыталась как-то отметить день моего появления на свет…
– …Бедный мой Поль, – сказала она, – когда ты у меня родился, один добрый и великодушный друг обещал мне помочь воспитать тебя. Он сдержал свое обещание. Сегодня тебе минуло 20 лет, и рассчитывать далее на его помощь не следует. Отныне ты совершеннолетний и не должен брать ни от кого и ничего даром. Ну, а я теперь могу надеяться только на тебя и зависеть только от тебя. Отныне трудись сам, будь честен и помни: в твоем положении человек вынужден трудиться вдвое больше других, чтобы проложить себе честную дорогу в жизни…
Поль прервал свой рассказ, волнение овладело им так сильно, что две крупные слезы медленно скатились по его щекам.
– Год и восемь месяцев спустя, – продолжал он, – моя мать вдруг умерла, не успев даже приготовиться к смерти. Я остался совсем один в жизни, без семьи, без друзей. Если бы мне случилось умереть, некому бы даже было проводить меня до кладбища, я просто могу исчезнуть, и никто даже не вспомнит обо мне, никому нет дела до моего существования…
Физиономия господина Маскаро становилась все более серьезной.
– Мне кажется, вы несколько преувеличиваете свое одиночество. Я знаю, что у вас есть близкое существо…
Поднявшись со своего места, как бы затем, чтобы рассеять владевшее им волнение, он начал расхаживать взад и вперед. Потом остановился и быстро подошел к молодому человеку, который, казалось, полностью ушел в себя.
– Я не хочу, мой юный друг, – тихо произнес он, – продолжать далее этот разговор, который так неприятен вам.
– Но ведь этот разговор ведет к моей же пользе, милостивый государь, – дипломатически заметил Поль, – именно так я понимаю вас…
– Мне нужно было немного испытать вас, чтобы судить, насколько вы откровенны и правдивы. Зачем мне это, я бы мог и сейчас вам открыть. Но будет лучше, если вы узнаете все несколько позже. Отныне вам следует знать одно: обо всем, что касается вас, я буду осведомлен во всех подробностях.
До сих пор Поль был лишь заинтригован, но последние слова внушили ему просто ужас, и это тут же отразилось на его выразительном лице.
– Ну, что же это с вами, мой милый, – продолжал достойный господин, глядя сквозь синие очки прямо в душу своего подопечного. – Или вы начинаете меня немного побаиваться?
– По правде сказать, да, – в замешательстве ответил Поль.
– Напрасно! Я даже не могу представить себе, чего может бояться человек в вашем положении. Доверьтесь мне полностью. Я не желаю вам зла!
Слова эти были сказаны ласково и убедительно. Усевшись в кресло, старик продолжал:
– Возвратимся
