выбраться из нищеты.
– Раздаватель мест! – шептал он, глядя на вывеску. – Вероятно, он предложит мне какую-нибудь работу франков на сто в месяц…
Но прежде чем войти и позвонить, он начал рассматривать дом так, будто стены его могли что-либо поведать о хозяине. Но дом был, как все дома. Двор был грязен, а контора и трактир помещались в заднем корпусе. Под воротами, в самой стене, располагалась устричная лавчонка.
– Ну, что же я стою, – убеждал себя Поль, – надо, наконец, решиться.
Он решительно пересек двор и поднялся по лестнице на первый этаж. На одной из дверей он увидел надпись «Контора». В эту дверь он и постучал.
– Войдите! – послышался чей-то грубый голос.
Дверь оказалась незапертой, ее придерживал тяжелый камень на блоке, и Поль толчком сапога отворил ее.
Комната, где он оказался, как две капли воды была похожа на все остальные комиссионерские конторы Парижа. Те же скамейки вдоль стен из черного дуба, в глубине – решетка, драпированная какой-то зеленой тканью – место, которое служащие называли «Совещательной комнатой». А между двумя окнами на цинковой доске виднелась надпись:
За огромным письменным столом сидел господин, говоривший с женщиной, стоявшей перед ним.
– Господин Маскаро? – застенчиво произнес Поль.
– Что вам угодно? – произнес сидящий за столом господин. – Вы желаете записаться? У вас есть надежные рекомендации?
– Прошу извинить меня, но мне желательно поговорить с самим господином Маскаро, я пришел к нему от одного из друзей…
Лицо хмурого господина стало значительно любезнее. Он предложил Полю присесть, извинился, что господин Маскаро занят важным делом и не скоро освободится.
Поль присел на одну из скамеек и принялся изучать этого господина.
Его тон, осанка, сложение свидетельствовали об избытке здоровья. А манера держаться, короткие волосы и густо накрашенные усы – все отличало в нем бывшего военного.
Как этот господин и сам уверял всех, – он раньше служил в кавалерии, где ему и было дано солдатское прозвище «Бомаршеф», хотя его настоящая фамилия была Дюран. Правда, в то время он был еще молод, теперь же ему было уже сорок пять…
Его занятия в конторе состояли в том, чтобы заносить в книгу имена и адреса тех, кто обращался за помощью, а также выслушивать иных посетителей.
Клиентка, что стояла перед ним, судя по костюму, была чем-то средним между кухаркой и селедочницей. Из тех, кого Париж называл «лихой бабой и сплетницей».
Каждую свою фразу она скрепляла понюшкой табака.
– Однако, матушка, пора на чем-то остановиться, – бесцеремонно перебил ее Бомаршеф, – вы непременно хотите переменить место?
– Еще бы, разумеется…
– В последний раз контора нашла вам отличное место, а вы и трех дней там не пробыли, ушли без всякой причины…
– Тогда
