когда они были угрюмы, или безразличны, или канючили, я научился говорить внушительным тоном, и это вроде бы принесло Джейн облегчение. (В то же время Джейн требовала, чтоб я не «сбивался с цели», и вот я без труда нашел себе место преподавателя писательского мастерства – хотя моя группа собиралась не чаще раза в неделю всего на три часа.) Я наблюдал за изменениями в себе, и единственное, что оставалось, это признать: мое обращение наделяет жизнь смыслом. Я уже не выжигал по живому. Исчезла плотность городской жизни – предместья были разбросаны фрагментарно, беспорядочно; мне больше не доводилось листать бесовский словник («Загат») в поисках приличного ресторана; в прошлом осталась война кошельков за бронирование столика. Кому теперь придет в голову толкаться по VIP-зонам и кривляться перед папарацци на красном ковре кинопремьер? За городом я расслабился. Здесь все было иначе: ритм жизни, социальный статус, подозрения относительно окружающих. Это было убежище для сошедших с дистанции; низшая лига. Здесь не нужно было уделять столько внимания деталям. Здесь не требовалась четкая поза. Я ожидал соскучиться и что скука перерастет в раздражение, но этого так и не случилось. Вид хозяина, заботливо подрезающего куст, вопреки ожиданиям не высекал в душе искры, поджигая бикфордов шнур раскаяния. Я отказался от подписки на «Хочу это!» и в общем и целом был в порядке. Однажды в конце августа я ехал вдоль поля, усеянного редкими тополями, и вдруг судорожно вздохнул. По щеке покатилась слеза. Я счастлив, подумал я изумленно.
Однако к концу лета все, чему я научился, стало исчезать.
«Проблемы», развившиеся в нашем доме в течение последующих двух месяцев, начались в октябре, а к ноябрю достигли критической точки. Временно́го промежутка в двенадцать дней хватило, чтобы все рухнуло в тартарары.
Я описал все «эпизоды» последовательно. «Лунный парк» – простой и честный пересказ имевших место событий, и хотя история эта, по сути, подлинная, книга писалась без использования фактического материала. Я, например, не сверялся с данными судмедэкспертизы относительно произошедших за этот период убийств – потому что в каком-то смысле я сам их совершил. Я нес за это ответственность и без коронера знал, что произошло с жертвами. Есть люди, которые оспаривают реальность ужасных событий, произошедших той осенью на Эльсинор-лейн, и, когда книга проходила юридическую комиссию в издательстве, против публикации среди прочих выступила моя бывшая жена; ее поддержала и моя мать, что странно, поскольку в течение тех жутких недель ее там не было. Дело, заведенное на меня в ФБР в начале 1990-го, когда разгорелся скандал с публикацией «Американского психопата», и до сих пор не закрытое, могло бы кое-что прояснить, но сведения эти засекречены, и мне запрещено на них ссылаться. Немногие «свидетели», способные подтвердить реальность этих событий, просто исчезли. Например, Роберт Миллер, нанятый мной эксперт по паранормальным явлениям, просто испарился, как и веб-сайт,
