ведь это здорово, провести субботний вечер в гостях. С чуткой Леной. С громогласным Игорем, который в присутствии жены становился совсем не шумным и не надоедливым. Вернее, не таким шумным, как обычно.
Помахав Лене, Настя вернулась, зашла к Антонине Ивановне, взяла бланк на отпуск, написала, что берет двадцать четыре дня начиная с одиннадцатого ноября. Ровно через две недели с момента подачи заявления. Точно в соответствии с трудовым законодательством.
Оставила заявление на столе у табельщицы и уселась перед компьютером, соображая, как за две недели закончить четыре больших проекта. Конечно, время будет и после отпуска, но вчерне все необходимо сделать до него.
Татьяна ворвалась в комнату в самом конце рабочего дня, когда ни Вити, ни Инны Марковны уже не было: трудовая дисциплина в институте соблюдалась слабо.
– Ты решила меня подставить, да? – выдохнула бывшая однокурсница с такой злобой, что Настя опешила.
– Что я… решила?
– Ты думаешь, уйдешь в отпуск, и отдел развалится, да? Без тебя никто ничего не сможет? – Татьяна перешла на визг.
Такой Настя Саморукову еще не видела. Она часто говорила злые и оскорбительные слова, но обходилась без крика. В институте повышать голос было не принято.
– Ты думаешь, я тебя упрашивать буду? Не надейся! Я подписала тебе заявление! Ты хочешь меня подсидеть, да?
– Тань, ты в своем уме?
– Я-то в своем! Это вы все здесь чего-то не понимаете. Инна ваша языком мелет, думает, я не знаю? Ей на пенсию захотелось? Так это я мигом устрою! Так ей и передай!
– На пенсию ты ее, наверное, отправить можешь, хотя я сомневаюсь. Она здесь всю жизнь проработала, и ее директор знает получше тебя. Сообразит, я думаю, что такими специалистами не разбрасываются.
– Не тебе решать, кем тут разбрасываются!
– Что здесь происходит? – удивился новый зам Ракитин, появившись перед ними словно ниоткуда. Он спокойно переводил взгляд с одной женщины на другую и ждал объяснений.
– Я вам нужна, Денис Геннадьевич? – Татьяна, мгновенно преобразившись, смотрела на него в меру ласково, без заискивания, говорила спокойно и негромко.
Настя так не умела. Она знала, что теперь несколько дней будет вспоминать отвратительный разговор и уговаривать себя не обращать внимания.
– Нет. Но я хотел бы знать, что здесь произошло.
– Я собираюсь пойти в отпуск, а Татьяне Юрьевне это не нравится, – объяснила Настя.
– Почему не нравится? – удивился зам. – Это ваше право.
– Анастасия Александровна чего-то не поняла, – улыбнулась Татьяна. – Я подписала ей заявление.
Денис Геннадьевич пожал плечами и повернулся к Насте:
– Покурить не хотите? То есть курить не обязательно, даже не надо, – запутался он. – Просто мне надо с вами поговорить. Конфиденциально.
Он весь день о ней думал. Это мешало работать и вообще было ни к чему, и Ракитин на себя злился. Она говорила мало, но каждое слово, ею сказанное, было ему абсолютно понятно, хотя
