опускали их на стол.
«Она только делает вид, – думала мисс Фрей, – но в любом случае она должна просмотреть расчет, должна…»
Ручки мисс Рутермер-Беркли все время медленно дрожали. Ей – девяносто три года! Как можно так ссохнуться и стать такой маленькой! Мертвые птички точно так же ссыхаются и белеют. Все становится хрупким, сосредоточенным на внутренних, частных проблемах, далеких от импульсов внешнего мира…
Мисс Фрей думала, что красивая угловая комната состарилась с такой же иссушающей душу чувствительностью, а старая мебель на ее тоненьких ножках… да еще столько накрахмаленных кружев и истертого шелка… все краски здесь поблекли, а все белое пожелтело.
– Вполне безупречно, – сказала мисс Рутермер-Беркли. – Мисс Фрей, вы разрешите предложить вам стаканчик шерри?
Но мисс Фрей не хотела шерри. Не лежало ли у нее еще что-нибудь на сердце? Быть может, он – Томпсон – по-прежнему не платит за наем? А миссис Рубинстайн курит в гостиной?
Мисс Рутермер-Беркли, вздохнув, сказала:
– Давайте расслабимся хоть на мгновение. Возможно, нам необходима чашка чая, да, это самый полезный напиток, дабы сохранить спокойствие и предаться размышлениям. Линда принесет нам по чашечке чая.
Они молча сидели в ожидании. Налив им обеим чай, Линда остановилась на пороге и одарила их своей долгой сияющей улыбкой, а затем чрезвычайно тихо закрыла за собой дверь.
Мисс Рутермер-Беркли поведала мисс Фрей, что сначала была абсолютно сбита с толку улыбкой Линды. Ей казалось, будто эта ошеломляющая манера улыбаться – пролог какой-то особого рода доверительности, что эта улыбка – подготовка какого-то сюрприза – сообщения или радостной вести. Теперь же, между прочим, она поняла: улыбка Линды была попросту феноменом, говорила о пристрастии к наслаждению и выражала интерес к наблюдению за окружающим, была примерно тем же, что потрясающей красоты ландшафт.
Это, впрочем, никоим образом не отменяло чувства ожидания.
– Ожидание, мисс Фрей, становится со временем редким качеством, которое дóлжно заботливо лелеять.
– Да, – ответила мисс Фрей. – Разумеется!
Ее работа для «Батлер армс» была бессмысленна, если никто ее не видел, и не понимал, и даже не интересовался ею, никогда не критиковал, никогда не хвалил ее, наконец, никогда ни о чем не расспрашивал. Точно так же было в банке: она – безликая банковская барышня за служебным окошком, она никогда не ошибалась, никогда не допустила ни единой ошибки.
– Возьмите печенье, – предложила мисс Рутермер-Беркли.
– Да, так вот: я смотрю на Линду, словно любуюсь красивым ландшафтом, что приносит умиротворение глазу.
– Да-да, – согласилась мисс Рутермер-Беркли, – она красива. Она встречается с охранником с «Баунти», его зовут Джо. Я видела, как он иногда рано утром выходит из «Батлер армс». «Баунти»! – задумчиво повторила старая дама и продолжила:
