об опасности, но, кажется, она меня не слышала. По дороге домой папа часто пребывал в меланхолии. Как могло случиться, что они все до одного умерли?»
Сестры Пихалга, выйдя на веранду, принялись за чтение. Мисс Фрей вынесла свою шкатулку с бисером и стала нанизывать бисеринки одну за другой – голубую, белую, две розовых…
«…Но вот однажды папа раздобыл подвесной лодочный двигатель, совсем маленький, и он почти никогда не работал, – вернулась к своим воспоминаниям Эвелин Пибоди. – Предполагалось, что мы совершим путешествие по реке на плоскодонке, совсем маленькой, но она так и не тронулась с места.
– Будем грести, – сказал он. – Во всяком случае, гребля – гораздо большее проявление личности.
Мама сочла, что, если есть мотор, грести смешно, и тогда папа вытащил двигатель из лодки, и тот упал на дно реки.
– Сколько денег выброшено зря, – возмутилась мама.
– Да, – ответил папа и, расхохотавшись во весь рот, сказал: – Теперь он лежит на дне реки, а мы можем грести сколько угодно!»
Острая боль потери совершенно неожиданно пронзила сердце мисс Пибоди, и она, сжав руки на коленях, склонилась в кресле-качалке.
– Вам нехорошо? – спросила миссис Моррис.
– О нет, со мной ничего дурного… – ответила, отстраняя ее, Пибоди и снова выпрямилась в своем кресле.
«Еще она тут! Носится со своими синими бровями, но никогда не осмеливается показать глаза! Та, что боится музыки!»
Миссис Моррис спросила:
– Не правда ли, дождь приносит уют?
Но «маленькая мышка» снова молча принялась за свое занятие. Тогда миссис Моррис спросила, что за изделие она готовит, но ответа не получила.
«Я опять была слишком молчалива», – подумала Элизабет Моррис, закрыв глаза и прислушиваясь к шуму дождя.
Сидевший рядом с другой стороны Томпсон издал ужасающе непристойный звук.
– Это хороший знак, – заметила Ханна Хиггинс.
Последнюю неделю он, по словам Линды, страдал запором и не желал принимать пилюли.
– Думаю, перемена погоды нам всем на пользу.
Гроза подкатила ближе, и мисс Фрей перешла на тему тайфунов, в особенности того из них, что бесчинствовал в шестьдесят девятом году, что сорвал кроны пальм вдоль половины прибрежной прогулочной тропы. Так пальмы и остались торчать там, словно жалкие огрызки, когда речные волны отступили, а ведь известно, сколько потребуется времени, прежде чем пальмы обретут свой привычный вид!
– Это правда! – качаясь в своем кресле, произнесла миссис Хиггинс. – А бедный отель! Как пострадал…
– Клиентов-то заблаговременно предупредили?
– Да-да, их предупредили!
– А после того, как вода отступила!..
Миссис Хиггинс прекратила качаться и застыла в скорбном ожидании.
– А после того!..
