сир, залатать лишь вашу обувь.
ФЛАВИЙ
Твоё сапожное искусство, ты искусный олух!
Второй простолюдин
Ну, точно, сир, всё чем я и живу,
обязан шилу своему:
Я ж не мастак торговых дел,
по женщинам я неумел.
Но с шилом. Я, действительно, – хирург,
Для старых бутс;
Когда их от большой беды и надобно спасти,
То я восстановить берусь.
Я, как настоящий рядовой,
веду строкой,
ввожу их в строй.
Изящные изделия, выделки из натуральной кожи,
Выходят из-под рук моих работой авторской рогожей.
ФЛАВИЙ
Так отчего не занят ремеслом сейчас?
Зачем ты в лидерах тут этих уличных, людских масс?
Второй простолюдин
По правде, сир, иду к изношенным туфлям,
А вид их самый уж неважный
Так приведёт меня к большим трудам.
Но, мы, конечно, веселиться шли на праздник.
Увидеть Цезаря и триумфальный пир.
МАРУЛЛ
Резон-то в чём?
Из завоёванного что возьмёшь ты в свой домашний мир?
Да и какая дань последует с тобой в великий Рим,
Молить – долги скостить,
иль рабскими костями по колеснице бить?
Как Вы глупы, вы камни-истуканы,
вы хуже нищих самых!
О, ваши души черствы,
грубее Римлян вы,
А, помните ли вы, иль нет, Помпея?
Как много времени вы часто, ротозеи,
Взбирались по стенам, сидели на зубцах,
На башнях, в окнах, да, с малЫми на руках,
И долго время так вы проводили.
И там, на дымоход усевшись, тихо, истомились,
День светлой жизни проведя,
Как участи своей ждёт пациент у врача,
Увидеть так желали вы великого Помпея,
Дороги Рима, рассекающего молнии быстрее:
И только показалась колесница, без воззвания,
Разве не вырвался у вас всеобщий крик ликованья,
Что Тибра уж дрожали берега,
Вторя вибрациям, ещё сильней кричали ваши там уста,
И эхом отражаясь от обрывов?
И в лучшие зачем сегодня нарядились?
Что вы теперь зовёте словом «праздник»?
И стелите кому вы путь цветами разными,
Тому, кто празднует триумф в крови Помпея?
Это грехопаденье, затмение!
Домой вернитесь поскорее, и стойте на коленях,
Молите у богов – вернуть вам дух прощенья,
Чтоб свет сошёл на ваше умопомрачение.
ФЛАВИЙ
Ступайте, уходите, всем добра,
Ей, жители села,
