куда угодно. Рыцари Домов получают любую должность в Когорте, которая им приглянется. Сделай это для меня, и я не просто тебя освобожу. Я отпущу тебя с состоянием, с патентом, со всем, что ты захочешь.
Это ее уязвило.
– Ты не должна.
– Конечно, должна, Сито! – возразила Харрохак. – Ты принадлежишь Запертой гробнице, а Гробница – это, в конце концов, я. Руки должны войти в Первый дом, Нав, их имена будут вписаны в историю как имена новых святых империи. Ничего подобного раньше не случалось и может больше не случиться. Нав, я собираюсь стать ликтором.
– Всем привет. Я та самая женщина, которая помогла фашистке Харрохак Нонагесимус прийти к власти, – сообщила Гидеон в пустоту. – Да, вселенная сейчас хреновая. Я знала, что так будет. А еще она меня предала, и моим телом выстрелили в направлении солнца.
Харроу подошла слишком близко, и Гидеон сделала то, что раньше сделать не осмеливалась: подняла ржавый меч и коснулась острием лба Харроу. Некромантка не дрогнула, только скривила обведенные черным губы, изображая удивление.
– Я. Тебе. Никогда. Не поверю. Твои обещания ничего не стоят. Тебе нечего мне дать. Я знаю, что ты сделаешь, получив хотя бы тень шанса.
Харроу посмотрела Гидеон в глаза, не обращая внимания на приставленный к черепу клинок.
– Ой, я, кажется, задела твои чувства.
Меч в руке Гидеон не дрогнул.
– Я ревела часами.
– Я еще много раз заставлю тебя плакать.
Тут послышался голос Агламены:
– Положи эту чертову штуку, видеть не могу, как ты ее держишь.
А потом она добавила, удивив Гидеон:
– Обдумай это предложение, Нав.
Гидеон посмотрела Харроу за спину, опустила никчемный клинок и бросила его в ближайшую нишу, не вкладывая в ножны.
– Капитан, пожалуйста, не надо защищать эту тупую идею.
– А у нас нет идеи лучше, Нав. Наша Госпожа покидает планету, коротко говоря. Ты можешь остаться здесь, в Доме, который ненавидишь, или завоевать свободу на службе Дому, который ненавидишь. Это твой единственный шанс убраться отсюда и обрести свободу честным путем.
Харрохак открыла рот, но, к еще большему удивлению Гидеон, Агламена остановила ее жестом. Осторожно отодвинув ржавые мечи в сторону, старуха распрямила больную ногу и, опершись здоровой о стену, с трудом встала, звеня кольчугой и скрипя костями.
– До Дома тебе нет дела, и отлично. Это твой шанс показать, чего стоишь ты сама.
– Я не собираюсь помогать Нонагесимус становиться ликтором. Она меня в расход пустит.
– Твоими побегами я недовольна, – сказала Агламена. – Они были непристойны и жалки. Но, – она повернулась ко второй девушке, – при всем моем уважении, вы, госпожа моя, обходились с ней слишком круто. Мне не нравится этот план. Будь я на десять лет моложе, я бы просила вас снизойти до меня и взять меня с собой. Но вы не удостоили ее вниманием, так что это
