социал-демократы, возможно, было только мечтой в воображении Улофа Пальме, букетом увядающих роз.
Погруженный в свои мрачные мысли, я вернулся домой. Во дворе встретил Эльсу. В этот раз с ней была девочка примерно того же возраста, что и Деннис. В одной руке она держала веревочку от надутого гелием воздушного шарика в виде кролика. Эльса рассказала, что они были в Скансене и теперь идут домой пить сок и есть булочки. Наученный горьким опытом с Деннисом, я не стал вступать в разговор с девочкой, сказал только что-то одобрительное про ее шарик и пошел своей дорогой.
Когда я наполовину поднялся по лестнице, то услышал крик и обернулся посмотреть, что произошло во дворе. Через перила увидел, что девочка упустила свой шарик. Он медленно двигался с потоком воздуха, а внизу болталась веревочка.
Двумя скачками я спустился с лестницы, надеясь подпрыгнуть и схватить шарик, пока он не улетел, рассудив, что я на пару десятков сантиметров выше и на много лет младше, чем Эльса. Пробежал какое-то расстояние в их направлении, но остановился и не смог отвести взгляд.
Шарик замер. Абсолютно неподвижно он висел в воздухе посреди двора, в трех метрах над землей. Эльса и девочка тянулись за ним, но не доставали. Я подошел к ним, встал на цыпочки, схватился за веревочку и вернул шарик девочке.
И я, и Эльса смотрели в ту точку, где только что был шарик, как будто пытаясь рассмотреть невидимый стеклянный потолок, паутину или еще что-нибудь. Но ничего не было видно.
– Должно быть, давление воздуха, – сказала Эльса и дотронулась до виска. – В голове тоже чувствуется, мне кажется.
– Точно, – сказал я и только в этот момент осознал свистящее, давящее ощущение в черепе. Потер лоб и сказал: – Просто привыкаешь как-то.
Эльса с девочкой поднялись на следующий этаж, держа шарик на уровне своего тела. Когда они поднялись на пролет над моим потолком, веревочка снова вырвалась у них из рук и шарик устремился в небо.
Еще было совсем светло, когда мальчик встал со скамейки и осторожно пошел к лесу. Солнечные зайчики по-прежнему прыгали по земле, но у мальчика не было настроения играть. Лес больше не был площадкой для игр, а превратился в такое же место, что и все остальные. Место, полное опасностей.
В воздухе разливался болотный запах от грязного ручья, и мальчику показалось, что это пахнет мертвечиной. Полицейский мог найти шалаш, найти ребенка, и что же он тогда сделал? Вот оттого-то мертвечиной и пахло.
Мальчик шел осторожно, чтобы не ломать ветки. Обернул пластиковый пакет вокруг руки, чтобы не издавать лишних звуков. По дороге все время оборачивался из страха, что между деревьев вдруг мелькнет темно-синяя форма. Когда приблизился к шалашу, присел на корточки и затаился.
«Эй, – прошептал он. – Эй!»
Ни звука, ни движения. С учетом телосложения полицейского невозможно было представить, что он находится внутри шалаша. Дерево бы наклонилось, если бы
