было не воспоминанием и не реальным событием, а всего лишь сном.
Он снова откинулся на подушку, но по-прежнему не был уверен в этом и не мог спокойно лежать. Он сел, свесив ноги с кровати, выпил остывшего чаю и осмотрелся в темной комнате. Вгляд его остановился на плакате с изображением Джина Симмонса из группы «Кисс». Маска монстра и высунутый язык. Был страх потешный, а был страх настоящий.
Мальчику приснилось, что он убил ребенка, и он также помнил, зачем это сделал. Чтобы стать иным. Чтобы перестать быть маленьким мальчиком – жертвой травли, а стать убийцей. Перейти предел и перевоплотиться. Во сне на него что-то нашло, из-за чего он воткнул в ребенка нож. Что-то плохое, но при этом желанное.
Убежденность в реальности сна осела тяжелым и липким комком в груди, и он попил еще чаю, чтобы смыть ее. Встал с кровати и подошел к окну, оперся ладонями на подоконник с мраморным узором, закрывающий батарею отопления, и выглянул во двор.
В поле зрения никто не попадал. Фонари над воротами горели, но двор с детской площадкой и горкой оставался в тени. Пару раз такое уже случалось, когда мальчик просыпался по ночам и подходил к окну, и вот теперь он снова ощутил, что что-то должно произойти. Что-то неслыханное: приближалось какое-то откровение или, скорее, чувство, что сейчас появится некто.
Он ждал, вперив взгляд в окно. Никто не появлялся. Ничего не происходило. Ощущение ослабло и в конце концов сошло на нет В этот раз снова не случилось. Или случилось, но не здесь.
Мальчик опять забрался в постель. Чай его взбодрил, и он долго лежал без сна и думал о тех силах, что хозяйничают в темноте. Внутри нас и по ту сторону от нас. Он подумал: «Рука» – и поразился, что смог увидеть руку в своем воображении. Что это была за рука? И что за нож она держала? Что реально? Что важно?
За прошедшие семь лет вопросы не изменились, а на месте ответов по-прежнему зияла пустота. Я сидел, уставившись на грязные тарелки в мойке, и пытался представить себе будущее, в котором я достигну спокойствия и буду снова жить в окружающем мире. Единственное, что всплывало в памяти, была семья Инголлз из «Маленького домика в прериях», а также семейство Муми-троллей. У меня не было отправной точки для собственный фантазий. Возможно, в том числе и из-за этого у меня не хватало чувства причастности, и я не видел себя самого в качестве части более значительного движения, потока, своей жизни.
Своей жизни.
Самые банальные озарения часто являются самыми важными. Например, мысль о том, что у человека только одна жизнь, единственная, и что нужно ею дорожить. Само собой разумеется, конечно, но одно дело знать что-то теоретически, а другое дело – проникнуться этой всеобъемлющей истиной.
Моя жизнь.
Когда я сидел и смотрел на грязную посуду, на меня как будто что-то накатило. Я осознал, что у меня есть жизнь, ее отделенные друг от друга дни – звенья в цепочке, которая тянется позади меня и впереди меня. Я был на пути куда-то, и эта банальная мысль улучшала мне настроение.
Вот
