только темнота, от которой он не сразу освободился. Не углубился ли ребенок так далеко в эту темноту, чтобы…
Мальчик махал пакетом, закручивал его в спирали. Ребенка было ужасно жалко, но в то же время в нем чувствовалась какая-то одержимость – мальчику тоже хотелось такой обладать. Какая-то способность. Что-то, что было по ту сторону.
Когда мальчик влез на дерево, он прошептал «Эй», не надеясь на ответ Но в этот раз ответ последовал. Из шалаша слышалось слабое «ш-ш-ш». Мальчик осмотрелся, и залез наверх.
– Что же все-таки с тобой произошло?
Ребенок запихивал в себя бутерброды с сыром а мальчик грыз яблоко. Потом ребенок пил молоко, и ему пришлось держать бутылку двумя руками, потому что пальцы были слишком кривыти. Струйка молока стекла у него по шее и протекла под куртку.
– Тебя кто-то бил?
Ребенок опустил пустую бутылку и кивнул.
– Часто?
Ребенок снова кивнул и сказал:
– Бум-бум. Бум-бум. Бум-бум.
Мальчик подтянул к себе пакет, в котором уже не осталось еды, и достал собачку.
– Вот – сказал он и протянул ее ребенку. – Возьми, если хочешь.
Ребенок наклонил голову и посмотрел на собачку – Роффе? Рафф-Раффа? – как будто никогда не видел ничего подобного. Может и вправду не видел. Малыш вытянул вперед палец, на котором вместо ногтя был засохший комок гноя, и дотронулся до собачьего носа так будто о него можно было обжечься. Но так как ничего не произошло, ребенок погладил собачку по голове.
– То, что ты сделал с тьмой, – сказал мальчик – Как ты это сделал?
Ребенок теперь уже по-настоящему гладил собачку по спинке и при этом издавал какой-то звук, очень похожий на кошачье урчание. Мальчик постучал по стене шалаша, и ребенок поднял глаза.
– Эй, я серьезно, как ты это делаешь?
Ребенок засучил один из рукавов куртки. Вся поверхность руки у него была покрыта узорами из старых и свежих ран и шрамов. Белых шрамов, рубцов, покрытых запекшимися корочками, и еще свежих ран.
– Кровь, – сказал ребенок. – Вжих. Вжих. Кровь. Боль.
Он опустил рукав и снова занялся своей собачкой. Мальчик съел последний кусочек яблока и выкинул огрызок наружу. Ребенок перестал урчать и начал мурлыкать мелодию, которую мальчик узнал, потому что у его мамы была такая пластинка:
«Со мною всегда небеса»
В ночь с четверга на пятницу туман начал рассеиваться, и я, проснувшись ранним утром, был здоров, бодр и голоден как волк. На завтрак съел огромную тарелку спагетти с кетчупом. Ну, как бы тарелку. Я ел прямо из кастрюли, сидя на матрасе.
Пока я болел, меня мучила мысль о том, что поезд в Копенгаген, на котором надо ехать на чемпионат, отправляется в пятницу во второй половине дня. И теперь, несмотря ни на что, я чувствовал, что смогу поехать. Позавтракав,
