обычно лежат молоко и кетчуп, который каждый год остаётся с папиного дня рождения. В морозилке можно найти пельмени, а в шкафу, если хорошо поискать, найдётся гречка. Папа много работает и продукты покупать забывает, а если вспомнит, то приносит сразу целую гору полезных йогуртов, творога и овощей, которые я терпеть не могу. А мама обычно покупает «что-нибудь вкусненькое», но оно быстро заканчивается.
Словом, я научился варить пельмени и гречку. Гречку можно есть с молоком, можно – с маслом, а пельмени – просто так. Не так плохо, тем более что я часто бываю у бабули, которая покупает, как она говорит, всё, что только моей душеньке угодно.
Надо сказать, аппетит у меня прекрасный. Моей душеньке всё время что-то угодно, а вот о Серёжке так не скажешь. Его душеньке не угодно ничего. Что только мама не предлагала ему – и специальное детское питание, и кашки, и перетёртые супчики, и творожки! Серёжка всё это одинаково не любит. Говорить он ещё не умеет, но вы бы видели его лицо в тот момент, когда первая ложка чего-то съедобного оказывается у него во рту. Можно подумать, мама подмешала в творожок толчёную жабу или чего похуже.
– Серёженька, съешь ложечку! Хотя бы попробуй, – умоляет мама.
Серёжка улыбается и молчит. И рот не открывает. После первой ложки не открывает. То есть попробовать он всегда соглашается. Потом выплёвывает первую ложку, и вторую ему уже никакими уговорами не затолкаешь в рот.
Вот поэтому-то Серёжка у нас худой. И папа беспокоится, что он худой, и доктор, и мама, конечно. Только самому Серёжке это их беспокойство до лампочки. А кормить его всё равно нужно. Меня уже, наверное, можно не кормить. Мне уже исполнилось десять лет, а дядя Дима, муж маминой сестры, тёти Лены, говорит, что во время войны дети моего возраста уже считались практически взрослыми.
Иногда обидно бывает, что мама так много времени тратит на приготовление протёртых супчиков, которые почти сразу приходится выбрасывать. Серёжка их, понятное дело, не ест. Хранить их нельзя, мне их совсем не хочется, а папа таким не наедается.
Иногда удаётся уговорить братца хотя бы немного съесть. На дне тарелки нарисована свинка. Мама взывает к Серёжкиному доброму сердцу:
– Смотри, Сережёнька! Свинка сейчас утонет в супе! Давай её спасём!
Серёжка только смеётся.
– Давай съедим немного супа, чтобы свинка не утонула! – продолжает мама.
Серёжка нехотя открывает рот. Оп! И ложка уже внутри. За час-другой удаётся немного продвинуться в деле спасения свинки. Мама после такого обеда выглядит так, как будто она спасала настоящую большую свинью, тонущую в озере.
Кашу иногда получается впихнуть, заговаривая Серёжке зубы.
– Жила-была вкусная овсяная каша, – начинает мама, набирая кашу в ложку, – и никто, совсем никто её не любил. Бродила каша по миру и искала того, кто её хотя бы попробует… – Серёжка удивлённо открывает рот, а маме только это и нужно.
Серёжке очень нравится баллада о страданиях кабачкового пюре,
