как оно попало туда?
– Не знаю.
Он смял его, перебросил через забор, его ярость закипела, подпитываемая воспоминаниями вчерашнего дня.
Она глубоко вздохнула и, заставляя себя, заговорила так, словно обдумала заранее каждое слово, словно каждое слово давно было взвешено и спланировано:
– Чинонсо Соломон Олиса, ты был великим человеком, посланным мне богом. Посмотри на меня, я прошла через ад. Ты встретил меня в худшем из мест. Ты встретил меня, когда я была на мосту. Я приехала на тот мост, потому что – почему? – потому что я устала от дурного ко мне отношения. Потому что я устала от того, что меня дурачат и обманывают. Но Господь! Он послал тебя в мою жизнь в точно назначенное время. И посмотри на меня теперь. – Она раскинула руки, чтобы он лучше увидел ее. – Посмотри на меня, посмотри, как я изменилась. Если бы кто-нибудь сказал мне или даже моей матери, что ее дочь будет работать птичницей, прикасаться к курицам на ферме, кто бы в это поверил? Никто. Нонсо, ты даже не знаешь, кто я и откуда.
Она словно улыбалась, но он видел, что это не улыбка. Просто ее лицо делало что-то такое, что помогало скрыть трудные эмоции, кипевшие в ней.
– Так что я говорю? Почему я говорю так? Я говорю, что моя семья – мои мать, и отец, и даже мой брат – может не принять тебя. Я знаю, это трудно понять, Нонсо, но дело в том, что мой отец – вождь. Онье Нзе. Они скажут, что фермер для меня не годится. Вот так оно и есть – они именно это скажут…
Эгбуну, мой хозяин слушал, а она повторяла одно и то же снова и снова, чтобы попытаться нейтрализовать воздействие сказанного. Его потрясли ее слова, потому что он боялся таких дел. Он уже подмечал знаки. Он видел их в тот день в часовом магазине на Финбаррс-стрит, когда она сказала, что родилась в другой стране, «в Соединенном Королевстве». Ее родители и ее старший брат учились там, и только она одна решила получить образование в Нигерии. «Но, – добавила она, – я буду защищать степень магистра за границей». Он вспомнил и другой случай. Они ехали по старой части города, попали в штормовой ветер, который налетел на город, она тогда спросила у него, учился ли он в университете. Его поразил ее вопрос, его сердце забилось быстрее. «Нет», – ответил он словно мертвым языком. Но Ндали только сказала в ответ: «Да, я понимаю». Он вспомнил, как потом она показала куда-то за многоэтажные дома, стоящие один к другому вдоль дороги вокруг Комплекса Агуийи-Иронси[36], над одним из которых торчал новый уличный фонарь на солнечной батарее, и сказала: «Мы живем где-то там, среди этих зданий».
– Я не хочу тебя напугать, – сказала она сейчас. – Никто не может решать, за кого мне выходить замуж. Я решаю сама. И я уже не ребенок.
Он кивнул.
– Обим, игхо та го?[37] – спросила она, наклонив голову, выражение ее лица словно застыло на перепутье между улыбкой и слезами.
– Я понимаю, мамочка, – ответил он на языке Белого Человека, удивленный ее переходом на язык старых отцов.
Хотя он и слышал, как она говорит на этом языке по телефону с
Джонсон Томас Умуннакве Агуийи-Иронси (1924–1966) – нигерийский генерал, игбо, родившийся в Умуахии (столице штата Абиа), пришел к власти в результате военного переворота 15 января 1966 года, через полгода был убит в ходе нового переворота.
Дорогой, ты понимаешь? (
