неподвижным взором под которым она всякий раз внутренне скрючивалась и замерзала.
– Да?
Прозвучало равнодушно, незаинтересованно.
– Да, стала еще злее, что ли…
– Надо же.
Она легко пожала плечами и вновь принялась подтачивать ногти – чуть резче, чем раньше.
– Ты вообще слушаешь, что они там говорят?
Бранниган качнул головой, указывая на экран.
– Конечно. Вот тот – лысый – полторы минуты назад соврал о том, что примет менеджера.
– Полторы минуты назад?! – Дилан побагровел. – А раньше нельзя было сказать?!
– Ты отвлекал меня вопросами.
Наверное, ему хотелось встать, подойти, сжать ее шею и резко тряхнуть ее за голову, чтобы безалаберное отношение к работе вылетело наружу, но вместо этого Дилан наклонился к микрофону и зло произнес:
– Они не возьмут вашего менеджера! Требуйте с них письменное заверение, заверяйте у адвоката.
Усатый на экране вздрогнул и перевел удивленный взгляд на прилизанного мужчину с узкими глазами.
– Мистер Аткинс, мы бы хотели быть уверенными насчет назначения мистера Доусона менеджером вашей компании – вы согласны добавить этот пункт в договор?
Узкоглазый фальшиво улыбнулся и ответил «конечно».
Марта отвела взгляд от экрана.
– Врут, собаки. Они все время врут.
Дилан недовольно покачал головой и сложил руки на груди. А через минуту, как она и ожидала, закинул длинные ноги на стол и откинулся на спинку стула.
– Все в этой жизни врут, Марта. Ты тоже?
– Конечно.
Она даже не задумалась с ответом. Все врут – она знала, как никто другой. Врут себе, друзьям, соседям, снова себе.
– А насчет чего врешь ты?
– Насчет тебя. Что ты стоишь хоть единого светлого чувства.
– А я не стою?
– Думаю, нет.
– Так в каком случае ты врешь – когда говоришь «нет» или «да»?
– Сама пока не знаю.
Ей надоело подпиливать ногти – еще пять минут, и она спилит их до нуля. Остывший на столе чай, полумрак, экран с двадцатью застывшими над чтением договора головами, пристально смотрящий на нее Дилан – что ему нужно? Что он пытается увидеть?
Марта поняла, что вновь не в силах прочитать его мысли. Когда он правдив, когда обманывает? И разозлилась от собственного бессилия – не может быть, чтобы новые химикаты не развили способность до максимума!
– Слушай, Дилан… – спросила безмятежно, легко, почти играючи, – а я тебе нравлюсь?
И сжала пластиковую ручку пилки так, что та согнулась аркой.
– Конечно, нет, Клякса.
Голос ровный, взгляд устремлен на экран, короткий хвостик на противоположную стену.
Марта
