style="font-size:15px;"> Констанция с нетерпением ждала кормилицу. Она тихо и задумчиво сидела у окна, вглядываясь в редких прохожих. Но их почти не было. В городе стоял комендантский час. Люди и так жили под чужой властью, лишний раз боялись слово сказать, а теперь после восстания понеслись ещё и обыски. Нет, простых горожан не трогали, а вот угольщики, были у них на прицеле. Арестовывали не всех подряд, искали зачинщиков и предводителей.
– Хорошо, что никого нет на улицах, – думала Кони, – Рикардо должен, просто обязан пройти незаметно и добраться до своих. Всё-таки, он ещё очень слаб. Не забыла ли Мария отдать ему лекарства и мази? – волновалась за юношу девушка.
Сейчас ей стало ясно, что она влюбилась. Какое это не похожее чувство, не сравнимое ни с чем, что она испытывала раньше. Она не могла ни о чём и ни о ком думать, кроме него. Образ Рикардо полностью захватил все клеточки её сознания. В голове прокручивалось уже в тысячный раз каждое его слово, каждый жест, улыбка. Но откуда эта грусть? Неужели большое и глубокое чувство несёт с собой страдания, а не радость? Конечно, Констанция чуть ли не наизусть знала трагедии Шекспира, Данте, Петрарки. Да, наверно, это так и есть. Любовь – это болезнь, самая лучшая болезнь, которая бывает на свете.
Констанция, действительно, заболела. Однако, у неё не проявлялись какие-либо симптомы заболевания. Температуры не было, кашля и насморка тоже. Только глаза не светились искрящимся морем. Родителям оставалось разводить руками, они не могли взять в толк, отчего их дочь чахнет. А Кони не рассказывала им причину, да и как рассказать, ведь она тайно познакомилась с Рикардо, хотя никогда не обманывала родителей, и вообще никому не лгала. Сейчас, будущее ей казалось беспросветным, неопределённым, никаким. Возлюбленный ею человек, будучи революционером, не сможет никогда посещать их дом, не говоря уже о большем. Понурое состояние и нулевое настроение передавались всему дому, который погрузился в грусть и тоску. Родители попросили доктора, синьора Моретти обследовать дочь, но девушка категорически отказалась, заявив, что у неё ничего не болит, а что это весенняя хандра, и что она молится за спасение и объединение Италии. Будучи хорошим психологом, доктор шепнул родителям: «Возможно, это любовь. А от неё нет лекарств». Супружеская пара с удивлением восприняла догадку врача, ведь, Кони навсегда останется для них маленькой девочкой, как и для всех родителей в мире.
– Неужели, наша дочь выросла? – только и вопрошала себя синьора, потирая себе виски.
– Да. Через два месяца будет шестнадцать. Надо отметить это событие балом, – произнёс отец, улыбаясь в усы.
– Какие балы?! Это, когда идёт революция, когда народ оплакивает своих героев? – начала протестовать супруга.
Муж с упрёком посмотрел на неё:
– Жизнь ещё никто не отменял, дорогая! Тем более, ты знаешь, что мы под колпаком у австрийцев. Ходят они, всё вынюхивают, высматривают. А если мы будем скорбеть, как простые горожане, и не будем поддерживать светскую жизнь, – то это будет ещё одним большим подозрением.
– Ты,
