очень. Наверное, из Гирляндии.
– Откуда? – бабушка расхохоталась. – Из Финляндии? Ну уж прям. Наши это.
Саша поразилась. Она ни у кого не видела, чтобы всё белье было белым и разглаженным. У них с мамой всё разное: простынки с одним рисунком, наволочки с другим. Она подошла к постели и хотела пощупать белоснежный пододеяльник. Бабушка перехватила ее руку, обтерла о свой халат и сплюнула в сторону.
– Заразы еще какой наберешься. Иди в прихожей постой. На стул не садись!
Саша послушно стояла у стенки и смотрела, как бабушка снимает с кровати белое гладкое белье.
– Баба, а где они покупают такое белье? В магазине у Ирмы Александровны?
Бабушка удивленно посмотрела на нее и даже вышла в прихожую.
– А тебе зачем? Маленькая еще на таких простынях спать.
Саше сначала стало стыдно, но она тут же спохватилась:
– Но ведь мама большая. И ты. И Ира уже большая была, когда от нас уехала. Вам нельзя такое покупать?
Бабушка собрала снятую простынку в ком и со злостью запихала ее в бельевой мешок:
– Нам, Саша, только черта лысого можно купить. И фрикадельки.
Саша расстроилась. Когда спускались с третьего этажа, она галопом побежала к подъезду смотреть маму. Выскочила на улицу, огляделась – мамы нет. Остановка была совсем рядом. Но там не горит фонарь. И на дороге темень. Можно бы побежать посмотреть, но страшно. Она вернулась в гостиницу.
– Баба, а пойдем маму на остановке проверим?
– Чего ее проверять? Если приедет, на лавке сидеть не будет.
Саша расстроилась:
– Ну, пойдем, ну, пожалуйста.
– Обожди немного. Сейчас на третьем кровать перестелю, и пойдем домой. Может, дома мать уже.
Действительно, почему Саше не пришло в голову, что мама уже дома? Неприятно, конечно, что она забыла забрать Сашу, да и странно как-то. Хотя вчера она тоже не пришла за ней в садик.
Саша подождала, когда бабушка постелет в последнем номере белоснежное постельное белье, уложит красивым парусом белое полотенце. Потом они пошли домой. Уже совсем стемнело. На всей улочке был только один фонарь, но его не включили. Саша схватилась за бабушку и почувствовала, что та тоже крепко за нее держится. Значит, бабушка сама боится? Саша прижалась к ней еще сильнее. Так они дошли до угла магазина, перебежали дорогу, пронеслись по дворовой аллее из кустиков ивы и вышли к их дому: на ступеньках у входа было посветлее, потому что на первом этаже горела лампочка, а дверь подъезда на днях кто-то выломал.
Не желая открывать глаза до самого их восьмого этажа, Саша зажмурилась и вошла в дом. Но вот они прошли коридор, поднялись на ступеньки первого пролета, второго – сквозь веки пробивался свет, проникая в самое сердце. Теплый, желтый и немного дребезжащий. Саша посмотрела вверх – на каждом этаже горел этот теплый успокаивающий свет. Такого в их доме не было никогда.
– Значит, маме не страшно было идти, – подумала Саша, отпустила бабушкину руку и побежала наверх.
