потом нижнюю. Я завожу руки ему за шею и прижимаюсь к нему. Когда его язык скользит мне в рот, я тихо постанываю и глажу его волосы на затылке.
– Дилан, вау, – не скрывая удивления, тихо говорит Калеб. – Что это с тобой?
Понимаю, чем это вызвано. Я не привыкла выражать свои эмоции на публике, как и демонстрировать привязанности. Обычно, в школе или другом общественном месте, мы держимся за руки и ограничиваемся целомудренными поцелуями.
Калеб улыбается, и его глаза блестят. Он обнимает меня, водя руками по бедрам.
– Как это что? – я делаю вид, что ничего не произошло. – Разве я не могу поцеловать своего парня?
– Нет… Что ты… Я… У меня просто нет слов. Мне нравится, как начался этот вечер.
Я соблазнительно улыбаюсь и снова целую Калеба, на этот раз в щеку. А, когда смотрю в сторону, там уже никого нет…
И какого хрена я творю?
Я не собиралась устраивать представление, но интерес Тайлера к нашей тусовке вызвал у меня желание напомнить ему то, чего он больше никогда не получит. Моя идиотская одержимость причинить ему боль никуда не делась. И это меня раздражает. Уверенность в том, что мне нет дела до Тайлера Янга, рассыпалась в мгновение ока, стоило снова его увидеть. С нашей последней встречи на Рождество в доме его приёмных родителей, когда мы столкнулись нос к носу в коридоре второго этажа, ничего не изменилось. У меня по-прежнему не выходит забыть его. Он все также волнует меня несмотря на то, что достаточно пальцев одной руки, чтобы пересчитать сколько раз я видела Тайлера за последние пару лет.
Наши семьи слишком тесно связаны между собой. Мой отец – младший брат дяди Майкла, а мама – младшая сестра тети Алекс. До сих удивляюсь, как это их так всех угораздило, но уже не представляю, что могло бы быть иначе. С самого детства коттедж Янгов-старших у самого леса был для всех нас, их племянников, вторым домом. Тетя Алекс больше не смогла забеременеть после смерти их двухмесячного малыша. Не представляю, как они с мужем с этим справились. Сейчас бы их Дрейк мог уже закончить колледж.
Повзрослев, я стала чаще думать о том, насколько жестока и щедра бывает судьба. Мою тетю она лишила возможности растить собственных детей, зато маму наградила этим даром четверократно.
Я хорошо помню тот день, когда в моей жизни появился Тайлер. Уже от него, намного позже, я узнала, что одним дождливым вечером в поисках тепла и пищи он забрался в лодж. Спящим в подсобке утром его и обнаружил дядя Майкл… А затем Тайлер просто стал Янгом, стал одним из нас. Наши родители вместе праздновали дни рождения, Рождество и День благодарения, вместе рыбачили, устраивали пикники, вместе растили детей. Тогда я ещё считала Тайлера своим братом, но не потом. Да уж и не теперь, конечно.
Последние пару лет у нас почти получалось избегать встреч, пусть мы и были слишком близко. Порой мне казалось, что я ощущала его взгляд на своей коже, он обжигал меня как лучи полуденного солнца, которые не только грели и ласкали, но и могли превратить все живое в выжженную пустыню. Но, так уж вышло, взгляды – это всё, что мы можем себе позволить. И, если мы оба в чем-то и преуспели, так это в умении держаться подальше
