и деликатно, что я даже не ожидала. Единственное мое посещение гинеколога составлял школьный осмотр в начале учебного года, и тогда грубая тетка, не поверив моим ответам об отсутствии половой жизни, заставила меня забраться на холодное страшное кресло, бесцеремонно осмотрев меня руками в резиновых перчатках.
Сейчас же Тамара Александровна задавала короткие вопросы, интересуясь больше симптомами и моими физическими ощущениями, чем событиями, которые привели к этому. Думаю, что ее профессионального опыта было достаточно, чтобы самой понять, что именно приводит к тому состоянию, в котором я находилась. Осмотрев меня и извиняясь каждый раз, когда я вздрагивала от неприятных ощущений, она констатировала, что сильных разрывов нет и предположила, что у меня было обильное кровотечение, никак не связанное с внутренними повреждениями. Но для большей уверенности она все же отвела меня на УЗИ и сидела со мной все то время, пока мне проводили исследование. Ее диагноз подтвердился, необходимости накладывать швы не было. Вернувшись в ее кабинет, мы еще немного поговорили, она написала мне рекомендации, как при гигиенических процедурах обрабатывать повреждения, после чего предложила созвониться через несколько дней, а через месяц прийти на повторное обследование.
– Зачем? – не поняла я. – Если меня не будет ничего беспокоить, то все равно нужно позвонить и прийти?
– Милая, – начала она с осторожностью. – Я сейчас сделала первичный тест и взяла у тебя анализы. Результаты теста и анализов обсудим по телефону, но через месяц лучше повторить.
– Что за тест и анализы? – холодея спросила я.
– Тест на беременность, – осторожно ответила врач. – А анализы на заболевания.
– Бе… ременность? К… какие заболевания? – Я в ужасе замерла, точно не зная, что испугало меня больше.
– Мы должны удостовериться, что ты не получила некоторые болезни, которые передаются при такого рода контактах, – мягко объяснила она. – Сейчас я провела исследования на гонококки и прочие названия, которые тебе ничего не скажут, но через месяц для большей уверенности надо сдать еще раз. А через полгода еще разок пересдать ПЦР и кровь.
– А кровь зачем? – Я знала, что ответ мне не понравится.
– На ВИЧ, сифилис и гепатит, – объяснила Тамара Александровна. – У них самый долгий период… когда человек может быть уже заражен, но вирус еще не активировался. Про остальные болезни и беременность узнаем гораздо раньше, думаю, уже через месяц-полтора.
Я видела, что ей не очень хочется меня пугать, но от ее слов внутри все похолодело. Я об этом даже не думала. Теперь мне полтора месяца жить в страхе, опасаясь долгосрочных последствий того ужасного вечера? Он мог чем-то заразить меня или… или во мне уже ребенок? Сейчас же захотелось в душ, тереться и тереться мочалкой, чтобы смыть с себя мерзость и грязь. Ребенок. Его ребенок!!! Наступят ли когда-нибудь забвение и покой? Прекратится ли этот ужас?
Я настолько долго молчала, что Тамара Александровна забеспокоилась,
