биться. Я вцепилась в дверную ручку, просто окаменев от ужаса. Боясь повернуться, я услышала два решительных шага, после чего какое-то колебание воздуха вокруг. В поле зрения появилась мужская рука, которая забрала ключи.
– Вы обронили, – раздался мужской голос. – Все в порядке? Вы Сашина сестра? Он упоминал о вас.
Я все еще стояла к говорившему спиной, боясь шелохнуться. Волны животного страха поднимались из самой глубины моего существа, подкатывая к самому горлу, меня затошнило. Мужчина, очевидно, устав проявлять добрососедские чувства, схватил меня за руку и вложил ключи в мою ладонь. От прикосновения у меня помутилось в глазах. На секунду даже показалось, что я потеряла сознание. Когда зрение вновь сфокусировалось, я уставилась на свою раскрытую ладонь с ключами. В парадной, где-то внизу раздавались торопливые шаги по лестнице и насвистывания, будто кто-то спускался в довольно неплохом расположении духа. Я в страхе оглянулась. На лестничной площадке никого не было. Волна облегчения была почти обжигающей, сердце застучало с новой силой и, задыхаясь, я быстро, насколько могла, открыла дверь. Влетев в квартиру, я закрыла все три замка на все обороты, с меня тек холодный пот, ноги ослабели и подгибались.
Я сползла по двери на пол, обхватив руками голову, которая раскалывалась от боли, будто мне прямо в мозг загнали раскаленную кочергу. Тело горело, болело и тряслось. Слезы облегчения побежали по моим щекам. Я в безопасности, здесь никого нет. Но через минуту к облегчению добавились горечь и сожаление. Этот бой был проигран.
ЖЕНЯ
Близился конец третьей четверти, а соответственно и день рождения Сашки. Он не слишком любил отмечать, но старая игра навела меня на мысль, что немного веселья нам не повредит. Словно боги услышали мои молитвы, и отец отбыл на какие-то военные сборы, иногда он отсутствовал дома подолгу, что давало нам с мамой отличную передышку. Мама, конечно, использовала ее по-своему. Лежала в кровати, почти не вставая, не вела хозяйство и даже не готовила еду. Мы почти не разговаривали. И я мог со спокойной совестью пропадать у Сани с Василисой, иногда даже с ночевкой. Когда я был младше, то мне хотелось растормошить маму, вовлечь ее в совместный быт или досуг. Я был готов с радостью помогать ей по дому, вместе жарить блинчики, когда-то мне даже виделось в мечтах, что мы вместе делаем торт или лепим пельмени вечерами на кухне, сопровождая работу душевной беседой. Сегодня я не был настолько глуп и пользовался образовавшимися днями свободы с умом. Разделял время с людьми, которым я по-настоящему интересен и которые не смотрели сквозь меня.
Для воплощения созревшего у меня плана празднования мне был просто необходим сообщник. Поэтому я не нашел ничего лучше, чем сказаться больным среди уроков и, написав короткую смс Сашке о том, что приболел и пропущу сегодняшнюю тренировку, отправиться к Василисе.
Заканчивался второй месяц ее добровольного заточения, она стала гораздо спокойнее и даже иногда
