церквами,С теремами да садами;
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом;
Белка там живет ручная,
Да затейница какая!
Белка песенки поет,
Да орешки всё грызет,
А орешки не простые,
Всё скорлупки золотые,
Ядра – чистый изумруд;
Слуги белку стерегут,
Служат ей прислугой разной-
Здесь, в этой короткой фразе подчеркивается, что и Гвидон перенял от своего нанимателя новый стиль управления. Оказывается, что у белки, тоже отличного работника, есть свои потребности, и Гвидон для их удовлетворения, как следует из фразы про белку – «Слуги… Служат ей прислугой разной», пытается ей всячески угодить. Вот вам и результат – больше изумрудов и золотой скорлупы, а значит больше прибыли бизнесу (здесь – княжеству).
И приставлен дьяк приказный
Строгий счет орехам весть;
Отдает ей войско честь;
Более того, чтобы удовлетворить потребность белки в уважении, для этого дано задание – отдавать ей честь, а ведь белка, как видим, даже не мелкий начальник, а просто рядовой пусть и высококвалифицированный работник княжества.
Из скорлупок льют монету,
Да пускают в ход по свету;
Девки сыплют изумруд
В кладовые, да под спуд;
Все в том острове богаты,
Изоб нет, везде палаты;
Да, как у нас привыкли – давай, работник, паши – мы тебе из прибыли может что-то и отстегнем, если, конечно, не будешь высовываться.
А у Гвидона все иначе – сначала – почет и уважение лучшему работнику, а как результат – кладовые полны изумрудов, монетные двор не успевает лить золотые монеты, на которые, судя по всему, с удовольствием обмениваются даже доллары, а не наоборот, как сейчас, когда от деревянных рублей пытаются избавиться.
А сидит в нем князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду.
«Если только жив я буду,
Чудный остров навещу,
У Гвидона погощу».
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Не хотят его пустить
Чудный остров навестить.
Усмехнувшись исподтиха,
Говорит царю ткачиха:
«Что тут дивного? ну, вот!
Белка камушки грызет,
Мечет золото и в груды
Загребает изумруды;
Этим нас не удивишь,
Правду ль, нет ли говоришь.
В свете есть иное диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Разольется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Это диво, так уж диво,
Можно молвить справедливо!»
Снова возвращаюсь к модели Маслоу.
