на фронт. Это походило на кессонную болезнь, когда стремительное выныривание на поверхность угрожает бедой. Следует срочно возвращаться обратно и возобновлять подъем, выдерживая длительную декомпрессию. Правда, роскошь щадящего подъема выпадала на долю очень немногих, и подобно подавляющему большинству, очутившись вне выстрелов, вне схваток и плена, Виктор долгое время испытывал обморочное головокружение. Общепринятый быт с трехкратным питанием и восьмичасовым рабочим днем, с вечерним телевидением и обязательной газетой так и не сумел уберечь его сознание. Он пришел в себя, но от ощущения войны так и не избавился. И сейчас, сидя в кафе, к собственному ужасу Виктор почувствовал поднимающееся из неведомых глубин животное удовлетворение. Он вновь возвращался ТУДА – в стихию кровавого грохота. Нескольких острых событий оказалось вполне достаточно, чтобы всколыхнуть в нем солдата – существо, ненавидящее страх и воюющее с ним ежедневно и ежечасно. Глядя в лютоватый, налитый кровью глаз парня у стойки, Виктор позволил себе снисходительно улыбнуться. Чему быть, того не миновать, и кто знает, возможно, благодаря этой ухмылке, обормот у стойки не разобьет чьих-нибудь зубов и не сграбастает в пятерню случайно подвернувшуюся шевелюру.
Все получилось так, как и предполагал Виктор. Отставив недопитое пиво, парень толкнулся от стойки и двинулся прямиком в его сторону. Вот вам и судьбоносное действо! Стычка с местным забиякой. Но лучше уж забияка, чем капот несущегося авто. Да и посетители, дай бог, помогут. Все-таки угостил, улестил… «Топай, козлик, топай!» – Виктор подзадорил приближающегося верзилу взглядом. А секундой позже пара смуглокожих посетителей стиснула его с двух сторон.
– Сиди, где сидишь, цыпа!
Тот, что очутился справа, довольно симпатичный, с цыганскими буйными кудрями, представлял несомненную опасность. Очень уж был быстр в движениях и слишком уверено улыбался. Виктор научился распознавать силу и был готов биться об заклад, что за руками этого красавчика следует следить в оба. Слева расположился плечистый увалень, настолько же крепкий, насколько и безобидный. Безобидный, если вовремя не позволить ему обнять себя своими медвежьими лапищами. В общем, парочка что надо! Со стороны это, вероятно, выглядело встречей добрых старых знакомых. И тот, и другой сохраняли на лицах печать миролюбия, но вопроса, почему среди прочих посетителей они выбрали именно его, Виктор, разумеется, не задавал. Все было предельно ясно. Должно быть, именно на эту опасность намекал ему сосед по игральным автоматам. Какие-нибудь местные жиганы – возможно, даже приятели бармена. И, разумеется, им он тоже яростно не нравился, как не нравился парню с подбитым глазом. Судя по всему, донору следовало приучить себя к мысли, что в течение долгих семи дней он будет не нравиться многим и очень многим, став излюбленной мишенью всех слоняющихся по улицам бретеров.
– Чем
