так что в час пик, как сейчас (восемь утра), смотри в оба. Наконец они на уровне «минус один», до лифтов рукой подать. Но тут Саша, на корпус впереди, струнит шаг, напрягаясь при этом. Выставляет руку, блокируя движение подопечного. Алекс морщится, раздражаясь на маневры секьюрити, обернувшие его существование в диету почечного больного. «Кто на сей раз – собака без намордника?» – ворчит он.
Схватившись за живот, Саша проседает, вытряхивая Алекса из благостного смакования мелодии мышц. Его рефлексы, казалось бы, увядшие, срабатывают как в юные годы – поймав Сашу за капюшон, Алекс тянет ее на себя, разворачивая при этом. В центре ее живота – подобие стрелы без оперения – тонкий стальной стержень 2 мм толщиной и 10 см длиной. Тем временем Саша обмякла – конечности словно чужие, но пульс прощупывается.
Покушение персонифицируется в лице четырех боевиков в балаклавах, надвигающихся с мягкостью пумы и оглядывающихся, казалось, в ожидании транспорта. Один из них сигнализирует Алексу, поднеся глок к губам: мол, не дергайся, мы хоть и по твою, но пока неприкосновенную душу…
Тут в тылу действа объявляется новая четверка, куда более грозная, чем первая, горланя: «Оружие на пол, мордой в пол!» Первые будто подчиняются, начав проседать, якобы в намерении приземлить стволы, но в полуметре от поверхности с акробатической сноровкой перекручиваются, открывая стрельбу по невесть откуда взявшимся соперникам. Спустя несколько мгновений обе четверки умаляются вдвое, продолжив, однако, четырьмя стволами неистово стрелять.
Не держи Алекс за руку Сашу, сраженную, похоже, инъекцией, то воспринял бы событие, как случайное пересечение с киномиром – настолько эпизод отдавал штампами боевиков с участием каскадеров. Все же свист пуль мало-помалу вернул ему ощущение реальности, сделали свое дело и обездвиженные тела стрелков в его поле обзора, увеличившиеся вскоре до шести.
Под плотным огнем Алексу бы залечь пластом, да еще за какой-нибудь преградой. Он же, сама отстраненность, стал флегматично собираться: проверил свой нагрудный карман, вытащил из куртки Саши пропуск, вновь прощупал ее пульс и… поцеловал Сашу в макушку. Неспешно встал и зашагал на выход из паркинга, откуда минутами ранее со своей секьюрити прибыл.
Ужас трагедии нагнал Алекса только на Краснопресненской, куда он, точно сомнамбула, устремился. «Очнулся» он от воя сирен, с каждой минутой нараставшего, и запаха беды, насытившего окрестности. Остановился, и, мелко дрожа, высматривал такси. В какой-то момент сообразил, что на торговой стороне набережной шансов поймать колеса куда больше. И правда, вскоре он отчаянно замахал рукой, зазывая такси, которое высаживало растрепанную девушку, похоже, проспавшую ежеутренний гонг на работу.
– Мне махал? – уточнял таксист через приспущенное окно. – Не разобрать: будто с похмару колбасит тебя… Куда?
Алекс
