и самоотверженном участии сестры милосердия Мейер. В Доме работали от 50 до 150 человек, и при нем была учреждена вечерняя школа грамотности. Обществом попечения был задуман ряд коренных реформ положения семейств ссыльных на острове, составлены по этому поводу обстоятельные записки, и Нарышкиной было обещано внимательное и сочувственное отношение к намеченным в записке мерам при обсуждении последней в предположенном особом совещании министров… Но нагрянувшая война обратила всё задуманное в этом отношении в ничто. Занятие Сахалина победоносными японцами и дальнейшая его уступка по Портсмутскому договору прекратили работу всех этих учреждений на острове, и дети были выселены японцами в Шанхай, а оттуда перевезены в Москву.
Книга Чехова не могла не обратить на себя внимания министерства юстиции и главного тюремного управления, нашедших, наконец, нужным через своих представителей ознакомится с положением дел на месте. Отсюда – поездки на Сахалин в 1896 году ученого-криминалиста Д.А. Дриля и в 1898 году тюрьмоведа А.П. Саломона. Их отчеты, к сожалению не сделавшиеся достоянием печати, вполне подтвердили сведения, сообщенные русскому обществу Чеховым, присоединив к ним несколько характерных особенностей». (Кони А. Ф. Избранное. М., 1989. С. 222–229).
«Остров Сахалин» создавался Чеховым с 1890 по 1894 год. Одновременно были написаны «Палата № 6», «Попрыгунья», «Дуэль», «Черный монах», «Учитель словесности» и другие произведения, которые тоже были в той или иной степени «просахалинены».
Анализ художественных произведений 1890-х годов
Именно эта суровая определенность вопросов и ответов, право говорить о самом важном, больном и тяжелом, ощущается в позиции автора «Палаты № 6». Это право было завоевано личным подвижничеством Чехова, вот почему так сильно художественное впечатление от рассказа, имя которого – подлинность.
«Палата № 6» (1892)
С пределами, отведенными человеку природой, что и говорить, спорить трудно. А вот как быть с пределами, которые устанавливает для человека общество? Можно и нужно ли совершенствовать работу судов, больниц и всех, так называемых, казенных заведений? Какую позицию при взгляде на безобразную российскую действительность, где жизнь человеческая ни во что не ценится, где из года в год, из десятилетие в десятилетие копится дурная инерция грязи, лени и воровства, – так вот, какую же позицию должен занимать интеллигентный человек, считающий себя человеком образованным и порядочным? Должен ли он действовать, стремясь, пусть к малым, но реальным результатам на пользу общества, или его задача – наблюдать и осмысливать происходящее в кругу философствующих приятелей?
Рассказ этот – об отдаленных и ближайших целях, которые стоят перед Россией; о средствах, которые эти цели для своего воплощения потребуют. Это рассказ о смысле жизни и тайне смерти, о том, что граница между ними, так же, как и граница между здоровьем и болезнью, – подчас трудноуловима и размыта. А ещё это
