в него верю, но при этом твердо знаю: добро обязано быть с кулаками. Без кулаков его просто разотрут в порошок. А уж новое тысячелетие готовит такие сюрпризы, что о романтике человечество вовсе позабудет.
– Что вы имеете в виду?
– Я, Дима, имею в виду суть человеческую. Люди – они ведь как были животными, так ими и остались. Маньяки, террористы, безумные толпы – все это тоже было всегда. Но!.. – Павел Викторович поднял указательный палец. – В прежние времена не было масс-медиа и не было столь продвинутых шулерских возможностей. Сегодня можно дурить друг друга на уровне воистину космическом. Надо голос подделать? Без проблем. Видеопленочку снять с ожившим трупом? Тоже несложно. Благо есть и программы соответствующие, и аппаратура. Денежки с паспортами уже на любительских принтерах научились шлепать, отпечатки пальцев меняют, профиль и фас лепят на любой вкус.
– К чему вы клоните?
– Я к тому клоню, что ты перед операцией пальчики в специальную жидкость обмакнул, усики наклеил – и хрен кто теперь докажет, что ты там присутствовал. Техника, Дима, выросла, а человеческая душа нет. Значит – что?.. Значит, воленс-неволенс придем к тотальной биокодировке. По зрачкам глаз, по ДНК и прочей хренотени. И со спутников будем следить за всеми разом, в любую минуту будем знать кто и что ест, чем запивает и с кем спит.
– Честно говоря, похоже на бред.
– Похоже, но в том-то и дело, что не бред. Помяни мое слово, все случится еще при нашей жизни. И робокопы первые появятся, и первые системы массового слежения. И это будет на порядок эффектнее, чем примитивное стукачество. Европа-то с Америкой тем и живут, что сосед на соседа доносы пишет. Но это уже вчерашний день. Уже завтра людей занесут в компьютерные картотеки, нашпигуют микрочипами и возьмут под прицелы скрытых камер,
– Кстати, насчет камер… – Дмитрий потер лоб, вспоминая. – Похоже, нас кто-то сдал.
– То есть?
– Возле дачи были посторонние. Я видел вспышку, – это наверняка фотокамера.
– Так… – Рассохин озабоченно забарабанил пальцами по подлокотникам кресла. – Что они успели снять?
– Шмель наверняка попал в кадр.
– А ты?
– Я тоже, хотя был с усами и в пижаме.
– Понятно, – Павел Викторович поднялся из кресла, нервно прошелся по залу. – Курлыкин! Где ты там, друг ситный?
Из полумглы призраком выплыл секретарь.
– Все слышал?
Курлыкин безмолвно кивнул.
– Разберись и доложи. Это серьезно. – Павел Викторович обернулся к Дмитрию. – Эх, Дима-Димочка! Знал бы ты, как я устал. Все эти перелеты с места на место, беседы с прощелыгами и нуворишами. Утром он тебе зад лижет, а вечером промывает косточки с твоим недругом. Один губернатору про тебя кляузничает, второй мэру. И никаких тебе концертов с Митяевым
