style="font-size:15px;"> – Поверьте, мы пытались спасти, но клетки его мозга необратимо погибли… Понимаете, он дышит, сердце бьётся, но фактически, как личности, его больше нет… Сознание полностью отсутствует. Он даже не спит, хотя внешне очень похоже, но это вовсе не сон…
Та, которой Стас пытался объяснить, теперь открыто враждебно смотрела на него.
– … Он жив и не жив одновременно, лишь тело его живёт, пока работает аппарат искусственной вентиляции…
– Не понимаю… – жалобно призналась женщина, подтверждая свою принадлежность к слабому полу, большая капля безжалостно размыла тушь с ресницы, скатилась по щеке, оставляя грязную дорожку. Она не почувствовала этого, тревожно ожидая пояснений, даже дыхание задержала.
– Знаете, его мозг умер, увы… Но, мы вас позвали сюда не для того, чтобы сообщить о смерти, пока ещё не всё потеряно, – заторопился Станислав, боясь, что она вот-вот расплачется, и он не успеет донести главное. – Ещё можно попытаться использовать новую методику регенерации отмерших клеток, чтобы сделать их снова жизнеспособными… Вы меня понимаете?
– Так делайте же хоть что-нибудь, чего вы сидите в таком случае? Зачем столько говорить?!
– Для этого требуется ваше разрешение, письменное согласие. В том-то и дело, подобное лечение только начали применять к… людям… – Станислав запнулся и посмотрел на Павловского, ища одобрения и поддержки, вроде, изложил всё правильно, как надо по сути, ничего лишнего… – Поймите, осталась только такая возможность. Он может быть возвращён к жизни, мы пригласили специалиста, доктора медицинских наук из Исследовательского Центра института экспериментальной реани…
– Если другого выхода нет, я согласна, – торопливо оборвала его женщина, явно не вникая в смысл всего сказанного. Серые глаза на застывшем лице, обращённые теперь только к профессору, смотрели мимо него в пустоту.
– Мой долг предупредить вас, – зашевелился на стуле Павловский, поправляя оправу очков, вовсе в том не нуждавшихся. – Во-первых, стопроцентной гарантии успеха нет… и, во-вторых, даже если новое лечение окажется эффективным, то, скорее всего, это будет совершенно иной человек, психологически другая, незнакомая и нам, и вам личность, вполне вероятно, чужая для вас, имеющая со своим предшественником лишь общую телесную оболочку…
–Если не лечить так, то надеяться совсем не на что? – неожиданно спокойно уточнила для себя женщина.
– Несомненно. Это наш единственный шанс. От вас зависит: жить ли ему, пусть и в ином качестве, но жить ли вообще дальше. Как нам известно, кроме вас и маленькой дочки, у него нет больше близких…
– Хорошо. Я же сказала, что согласна, давайте, где подписать?..
– Ну, вот и ладненько, я не сомневался в вашем благоразумии, – нервно потёр ладони Павловский. – Станислав Дмитриевич, немедленно начинайте инфузию нейробиона. Я пока распишу схему введения витагена на завтра. Остальное, как обычно. Вспомогательные
