соблазнил на переезд в Россию не одно немецкое семейство.
К счастью, тогда, четырнадцать лет назад, Нина оказалась права. Сергей встал на ноги, научился ходить, превозмогая боль, а образования, полученного в Морском кадетском корпусе, оказалось вполне достаточно, чтобы начать службу на дипломатическом поприще. Благодаря протекции дяди, Сергей получил место помощника российского консула в Данциге, где смог под руководством господина фон Траппе организовать переселение в Новороссию зажиточных меннонитов. Императрица была весьма милостива к переселенцам. Здесь, в отличие от своей родины, они не ведали религиозных притеснений, да и экономическая поддержка, предложенная им, была весьма существенной. Меннониты нисколько не сожалели о своем решении. Они открыто писали об этом на родину, соблазняя тем самым других следовать их примеру. Поток эмигрантов с течением времени возрастал, а вместе с ним возрастала и благосклонность двора к данцигскому консульству.
Сергей не отличался любовью к светской жизни, поэтому службу в Пруссии воспринимал не как ссылку, а как очередную ступень на своем пути вверх. В Петербурге он бывал редко и только по причине крайней необходимости. Об этом сокрушались мамаши многочисленных столичных невест, но канцлер, человек мудрый, не мог не оценить подобного рвения. Поэтому, когда минувшей весной Сергей получил приказ явиться в Санкт-Петербург, никто не сомневался, что речь идет о повышении.
Перед самым отплытием из посольства доставили два письма, одно от матери из Павино, другое из Генуи от Нины. Оба послания содержали одну и ту же печальную весть: на исходе апреля граф Михаил Матвеевич Милорадов, российский консул в Генуе, скончался на семидесятом году жизни. Мать в своем письме сетовала на то, что этак род Милорадовых скоро весь вымрет а, стало быть, надо Сереженьке поскорей жениться и обзавестись потомством. Письмо Нины было коротким и деловым. После скорбного сообщения в нем говорилось, что, поскольку Господь не благословил брак Михаила Матвеевича и Нины Аристарховны детьми, Сергей Андреевич Милорадов, племянник графа, является единственным наследником покойного и, согласно его завещанию, владельцем всего имущества, за исключением той части, что отошла вдове.
Нельзя сказать, что завещание удивило Сергея. Хорошо зная своего дядю, он и не ожидал ничего иного. Дело шло к этому уже много лет.
Хоть Сережа по-родственному величал графа Милорадова дядей, на самом деле тот вовсе не находился с ним в близком родстве. Объединяла их фамилия да общий предок, Кузьма Милорадов, боярин, живший еще при Михаиле Романове. Кузьма обогатил родовое дерево двумя ветвями, которые так и закончились, одна на Сергее, другая на Михаиле Милорадове. Других родственников у них не имелось. Но, если одна ветвь при Петре Алексеевиче обзавелась графским титулом и внушительным состоянием, то другая так и прозябала в родовом поместье под Новгородом, владея ветхой усадьбой и двадцатью семью душами крепостных.
В молодости граф
