мечи, и расположенные на переднем плане. В нижней части знамени можно было прочитать девиз семьи и училища: Aculei sunt aceri, simul astra. «Шипы остры, как звезды». Я несколько лет провел, пытаясь понять, что это значит, но не преуспел. Однако тупость высказывания не помешала нашему почтенному декану настоять на том, чтобы студенты запомнили девиз и использовали его вместо обычного приветствия.
И это была первая фраза декана, открывающего собрание.
– Aculei sunt aceri, simul astra! Добрый вечер всем! – Холиншед появился на сцене из тени кулис, и прожектор, осветивший его лицо, заставил нас замолчать. – Еще один новый учебный год. Первокурсникам я должен просто сказать: «Добро пожаловать! Мы рады вас видеть». Второкурсникам, третьекурсникам и четверокурсникам: «Добро пожаловать, поздравляю!»
Холиншед был странноватым человеком: высоким, но сутулым, тихим, но могучим. У него был острый нос крючком, тонкие медные волосы и маленькие квадратные очки с такими толстыми линзами, что они увеличивали глаза в три раза по сравнению с их естественным размером. Ричард часто называл его доктором Джекилом и мистером Холиншедом, и, хотя это было преувеличением, при взгляде на декана, действительно казалось, что в одном теле заключены два разных человека. На собрании он выступал в роли Джекила, улыбающегося студентам так, словно мы были его собственным – ярким, но непослушным – выводком.
– Если вы сидите сегодня здесь, – продолжал он, – то вы уже приняты в досточтимую семью Деллехера. У вас будет много друзей и, возможно, появится некоторое количество врагов. Не позволяйте последним пугать вас – если вы до сих пор не приобрели недругов, вы жили слишком осторожно. А это то, охоту к чему я хочу у вас отбить.
И он умолк, задумавшись.
Александр, сидевший справа от меня, поморщился.
– Он отошел от сценария.
– Он должен переделывать свою речь по меньшей мере один раз в четыре года, – прошептал я в ответ. – Ты винишь его за это?
Рен шикнула на нас, мы виновато посмотрели на нее и перестали разговаривать.
– В Деллехере я призываю вас жить смело, – произнес Холиншед после паузы. – Творите, совершайте ошибки и ни о чем не жалейте! Некоторые из вас… – Его взгляд обратился к лингвистам, которые возбужденно захихикали. – Итак, некоторые из вас, возможно, знают, что фортуна благоволит смелым. Я призываю вас и всех остальных узнать это. Вы пришли сюда, в Деллехер, поскольку у вас есть нечто, что вы цените превыше денег, условностей и даже образования, уровень которого определяется в баллах. Вы здесь, потому что вы музыканты, актеры, художники, поэты и философы. Вы отказались быть чем-то меньшим. Однако я не спешу сказать вам, что вы особенные. – Он хмуро посмотрел на нас: похоже, на сцене появился мистер Хайд. – Наши ожидания не упираются в пределы ваших ограниченных возможностей. Мы надеемся, что вы будете целеустремленными. Мы ждем от вас решительности.
